Чего еще этим грекам надо?

Привыкнуть к тому, что происходит в Афинах, проще, чем понять. Вчера центр города горел – 100 000 человек вышли на мирные демонстрации, еще 2 000 жгли кафе и кинотеатры, грабили магазины и нападали на полицию. Были подожжены десятки зданий, разграблены магазины. Герой Греции Манолис Глезос (тот самый, что 70 лет назад сорвал нацистский штандарт с Акрополя) и композитор Микис Теодоракис, задыхаясь от слезоточивого газа, сравнивали заседавших в парламенте депутатов с пресловутой хунтой «черных полковников» и сулили им мирное всенародное восстание. Кое-кто из депутатов и сам был готов к восстанию: в министра финансов запустили 700-страничным соглашением с ЕС, в зале заседаний только что до драки не доходило, а уж оскорблений было сколько угодно. Когда стали голосовать, обычная поименная перекличка была почти унизительна для депутатов, вынужденных говорить «да», хотя хотелось крикнуть «нет». Соглашение приняли, но больше сорока депутатов – невиданное дело! – принесли свои зарплаты и статус в жертву убеждениям и проголосовали против кредитов Евросоюза и против списания долга. После голосования народные избранники, исключенные из фракций за нарушение партийной дисциплины, сами оказались второй по величине фракцией в парламенте. Но их чувства не столь важны, как гнев и отчаяние простых греков, которые не только кричали лозунги, но даже плакали от безысходности у стен парламента. Страна чувствует себя изнасилованной – но, спрашивается, почему? На первый взгляд – это решительно непонятно. ЕС и МВФ обещают Греции 130 миллиардов евро помощи, и еще 100 миллиардов евро, скрепя сердце, согласились списать частные кредиторы. Это крупнейший в истории пакет помощи суверенному должнику. Взамен требуют реформ, которые многие, в принципе, одобряют даже в Греции. Что будет плохого, например, если аптеки и магазины будут открыты допоздна, а сосущий соки из экономики госсектор немного сократится? Почему нельзя смириться с сокращением на 22% минимальной 750-евровой зарплаты в стране, где половина молодежи сидит вообще без работы? Так ли уж велико сокращение накопительной части пенсий на 15%, учитывая, что пенсионные фонды давно де-факто обанкротились, а средства в них разворованы? Разве вызывает у кого-то гнев сокращение непомерно раздутых расходов на оборону? И почему нельзя покупать для больниц меньше лекарств, коль скоро все признают, что там даже в кризис идет воровство на сотни миллионов? Да и с распродажей национальных богатств –традиционным раздражителем для каждого грека – дело обстоит теперь не в пример легче: вместо планировавшихся 50 миллиардов от приватизации закромов родины планируется выручить всего 19 миллиардов, да и те, вероятно, со временем спишут. Наконец, ключевое требование программы – любой ценой загнать бюджетный дефицит в приемлемые рамки – отложено на неопределенный срок, потому что все равно никакие сокращения не помогают добиться этой цели. В общем, первое впечатление стороннего наблюдателя таково: грекам предлагают неслыханные деньги и возможность перезапустить свою экономику, а они с жиру бесятся и требуют от Европы полный пансион без каких-либо обязательств. Большинство аналитиков, блогеров и простых обывателей на этом и останавливают свои рассуждения, но все же имеет смысл посмотреть на ситуацию глазами греков. Несложно убедиться, что предложенная сделка представляется им нереализуемой, нечестной и обрекающей страну на прозябание. И у греков есть свои аргументы. Греческое государство годами жило не по средствам, позволяло бизнесу и гражданам не платить налоги, повышало зарплаты и пенсии в долг, позволяло правящим кланам и их друзьям безнаказанно разворовывать страну. Теперь государство – банкрот с неоплатными долгами. Но простой грек не чувствует себя в ответе за госдолг, который представляется ему чужой виной и чужой заботой. Конечно, доля ответственности избирателя тут есть – зачем было голосовать за политиков, суливших золотые горы? Но механизм государственных финансов нигде не находится под прямым контролем избирателей, а в Греции головотяпство политиков и полная профнепригодность финансистов привели к тому, что реального положения с долгом не знал никто, включая руководство страны. Да и взрыв этого долга наступил во многом благодаря внешним факторам – греки не только не могли контролировать последствия мирового кризиса, но и осознать-то их получилось далеко не сразу. Можно винить греков в том, что они не думали о долге в жирные годы. Но никто не думает о банкротстве государства как о своей личной вине. Вспомним реакцию россиян на павловскую реформу и дефолт 1998 года. Кто-нибудь из наших граждан винил себя в том, что советское государство проело вклады, а российское правительство заигралось в пирамиду краткосрочных облигаций? Вторая претензия греков – тотальная неудача предыдущей кредитной программы. Менее, чем два года назад, когда Греции обещали 110 миллиардов евро, 2012 год виделся почти что радужным: Греция должна была вернуться к устойчивому экономическому росту, сократив дефицит, и самостоятельно финансировать свои долговые потребности. Все это делалось для того, чтобы снизить дефицит и стабилизировать долг. На самом деле, четыре пакета мер экономии привели только к падению совокупного спроса и глубокому экономическому спаду. Чем больше урезают расходы, тем больше сокращается экономика. Между тем, дефицит существенно снижался только в первый год, да и то – есть подозрения, что это произошло из-за сознательного раздувания статистики дефицита. Долг же продолжает стремительно расти. Греческая экономика подобна корове, которую морят голодом, но требуют тройных удоев. Да, здесь виновато и греческое правительство, которое саботировало – или просто не умело провести структурные реформы, заложить основы роста. Но столь же велика вина серьезных дядей из МВФ, которые просчитали свои сценарии в сферическом вакууме и ошиблись в расчетах так, что их впору подозревать либо в недобросовестности, либо в наличии скрытой повестки дня. Может быть, они хотели сдуть греческую экономику вдвое, а вовсе не вернуть к росту? Если так, то понятно, зачем кредиторы вновь прописывают рецепт, от которого больной ни жив ни мертв. Третий вопрос – а кого, собственно, спасают ЕС и МВФ? Нетрудно убедиться, что львиная доля кредитов пойдет на то, чтобы подсластить пилюлю частным кредиторам, согласившимся на частичное списание греческого долга (многие из нынешних держателей купили этот долг уже по бросовым ценам, так что, кое-то даже зафиксирует прибыль). Ну и несколько десятков миллиардов пойдет на рекапитализацию греческих банков, которые набрали суверенных облигаций, и теперь грозят рухнуть и увлечь за собой европейские банки. Европа и МВФ спасают, прежде всего, своих финансистов за счет жертв простого народа – скажет вам каждый участник греческих протестов. Расплачиваться за спасение банков-банкротов, заколачивая и без того обедневшего обывателя в прокрустово ложе экономии, – не та идея, которую легко «продать» избирателю. Наконец, греческое чувство справедливости оскорблено постоянными грубыми окриками со стороны европейцев. Тех тоже можно понять – с деньгами расставаться нелегко, но это трудно счесть поводом для заголовков типа «Греки, продавайте острова!» и «Греция в кризис сдает по дешевке Акрополь!» Даже если ты виноват, нельзя годами терпеть одни и те же попреки. В какой-то момент хочется сделать хуже – и назло кондуктору пойти пешком. Греки не чувствуют личной ответственности за кризис, но чувствуют, что их собираются наказать за чужие грехи. Причем наказывать будут долго и, скорее всего, бессмысленно. Именно поэтому едва ли не половина греков готова уже на дефолт, как бы ни пугал премьер Лукас Пападимос крахом банков, отсутствием топлива и лекарств и обнищанием населения. Если ЕС действительно заинтересован в том, чтобы удержать Грецию, а греки действительно хотят оставаться в еврозоне, обеим сторонам срочно нужно искать точки соприкосновения. Только что достигнутый компромисс показывает, что если не прекратить поиски виновных и не сбавить тон, новых компромиссов уже может не быть.