Фото ИТАР-ТАСС/ Дмитрий Астахов
После встречи с первыми лицами всегда остается теплое радостное чувство сопричастности и эйфории. На два часа примерно. Потом возвращаешься в наш привычный мир. Помню, как в декабре 2011-го аплодировали Путину на съезде «Деловой России» очарованные предприниматели: премьер обещал подумать над снижением страховых взносов. И сколько надежд вызывало искреннее удивление премьера рассказам о том, какая тяжелая нагрузка ложится на бухгалтерские плечи из-за избыточных требований налоговой инспекции. На том съезде ни один человек не задал Путину вопроса, на который он не смог бы ответить, вопроса, после которого пришлось бы краснеть. Слова «коррупция», «уголовное преследование» тогда не звучали. Может, это только мне кажется, что это важные для бизнеса вопросы?
На встрече с Медведевым, наоборот, ключевыми словами были: «правоохранительные органы», «незаконное преследование», «страх», – мы говорили, что в состоянии страха довольно сложно нормально инвестировать, созидать и работать. Говорили о том, что люди бегут из страны, предприниматели сидят, много говорили. Я рассказывала, что нужно реформировать Уголовный кодекс в целом, он устарел, а в устаревшем виде закон опаснее, чем его отсутствие. Пресловутая 159-ая давно стала инструментом расправы, и предпринимателей судят за получение прибыли, называя это извлечением корыстного интереса. (В этом месте Медведев поднял брови – неужели так?!) Рассказала о предпринимателе из Астраханской области Виталии Воробьеве, которого осудили на 7 лет. Его обвинили в том, что ремонтные работы, которые он проводил для военной части, сделаны в большем объеме и дороже, чем нужно.
Нужность и количество работ определила некая женщина, привлеченная правоохранителями города Ахтубинска. Она объявила себя специалистом в области производства строительных работ с 20 летним стажем, и на этом основании она «проанализировала» акты выполненных фирмой Воробьева работ. Я зачитала Медведеву цитаты из обвинительного заключения: завышена стоимость работ по разработке грунта на 10 000 рублей, установлен лишний выключатель в помещении, на 27 метров больше засыпана траншея, шнур утеплительный установлен в ворота на 70 метров длиннее. В общем, все как обычно: потерпевших нет, ущерба нет, человек сидит, и говорить об этом уже совсем надоело. Про амнистию сказала, нужна она потому, что насажали уже столько, что просто неприлично.
Медведев со всем соглашался: да, 120 000 осуждено за экономическую деятельность, да, обвинительное заключение Воробьеву – абсурд, да, надо менять 159-ю, про амнистию должна думать Дума, но и он подумает.
Отлично поговорили. Горькое чувство от этих встреч. Все все понимают. Предприниматели не могут стать реальной силой давления на власть, просто потому, что чувство страха потерять свою собственность и свободу велико. Власть не может поменяться сама, потому что не хочет, а, если и захочет, то не сможет.
Я ужасно не люблю формулировку «политика малых дел», но постоянно приходится действовать, исходя из нее. Очередное «малое дело» я вчера, на встрече с Медведевым, сделала: на целых пятнадцать минут он задумался о необходимости что-то делать с распоясавшимися правоохранителями и бездействующими судами.
На следующей неделе состоится заседание пленума Верховного суда, он будет рассматривать проект изменений той самой 159-ой статьи, которую мы обсуждали с Медведевым. Проект изменений мы уже видели, и судя по тому, что в нем написано, в «резиновую» 159-ую будут добавлены новые составы преступлений. Интересно, к тому моменту, как Медведев увидит проект изменений статьи о мошенничестве, в его памяти еще будут храниться разговоры о предпринимательском климате и амнистии, поднятые на встрече с рабочей группой «Открытого правительства»?
