© Ken Orvidas

Во вторник парламент Кипра не принял закон о конфискационном налоге на депозиты (фактически – на все счета), проталкивавшийся прогерманским по сути президентом страны в интересах немецких компаний (многие из которых используют офшорный центр в экспортно-импортных операциях), а также избирателей госпожи Меркель. Последних перед этим с общеевросоюзным размахом все западноевропейские СМИ убеждали, что кипрские банки – это сочетание сомнительных российских денег и некомпетентного менеджмента, для спасения которых нельзя использовать деньги налогоплательщиков других стран ЕС.

Что может произойти в ближайшие дни?

Возможные варианты:

спасительная для нескольких банков «частная сделка с Россией», за которой могут последовать аналогичные сделки с арабскими или британскими инвесторами. Банки, которым помощь не достанется, рискуют прекратить свое существование; срыв сделки с Россией под давлением Меркель и французов, новое голосование и конфискация от 15% до 40% вкладов (как намекает глава МВФ); пакт Меркель с Россией о совместном решении проблемы с разделом зон влияния (фантастично, главным образом – из-за слабости позиций канцлера перед выборами и отсутствия времени).

Уже не только немцы, но и, похоже, и многие россияне поверили, что российские деньги составляют большинство вкладов и остатков на счетах кипрских банков. Так ли это и какова доля правды в преимущественно германской пропаганде (или, как говорил известный немецкий специалист в этой области, «чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной»)?

Что такое кипрские банки и кто их клиенты?

Из 140 банковских учреждений (примерно) Кипра около 100 – кредитные кооперативы. У них нет особых проблем – они не кредитовали никого за пределами своего узкого сообщества и не покупали «мусорные бонды» Греции.

Есть крупные банки с полностью иностранным капиталом – от местной дочки Barclays (у которого тоже нет существенных финансовых проблем) до Russian Commercial Bank (Cyprus) Ltd., принадлежащего ВТБ. Последний, как и другие банки, обслуживает крупные российские компании, не связанные с местным бизнесом или не имеющие крупных портфелей «токсичных активов» из стран ЕС.

Есть банки, принадлежащие греческим или ближневосточным компаниям, которые никогда не финансировали кипрский бизнес, а если и попали на финансовом кризисе, то в основном по вине своих акционеров, не слишком сведущих в управлении портфелями долговых обязательств.

Чисто кипрские банки – самые крупные и универсальные. Такой, например, Bank of Cyprus – основная жертва кипрского кризиса. Собственно кипрские банки и потеряли капитал на местных, греческих (и иных евросоюзовских) кредитных инструментах и портфелях бондов, причем, видимо, уже 3–4 года назад – после обвала рынков 2008–2009 годов. Они собирали деньги не только с киприотов, но и с граждан любых других стран, в первую очередь – стран ЕС. Граждане радовались возможности «оптимизировать корпоративные налоги» или положить сбережения в тихую гавань и заодно съездить на курорт. Причем подавляющее большинство этих бизнес-туристов ехали из Великобритании, Германии, а уж потом – из бывшего СССР (не только России, но и Украины, а также других стран). А, например, про израильтян можно предположить, что среди посещавших Кипр бизнес-туристы составляли большинство.

Таким образом, кипрская банковская система очень неоднородна. Поэтому и интересы участников игры как внутри ее (владельцы иностранных и крупных местных банков, в том числе богатейшие семьи Кипра и Греции), так и снаружи (Германия, Великобритания, ряд других стран ЕС и Россия) не просто согласовать. Даже подсчитать, кто и сколько теряет, непросто. Написать, что «на Кипре в основном русские = грязные деньги», значительно легче.

Из чего состоят депозиты и остатки на счетах в банках Кипра?

В действительности вклады и остатки на всех видах депозитных счетов нерезидентов стран ЕС только 28% пассивов в банках Кипра (40 млрд. из 70 млрд.), а остальное – деньги самих киприотов, греков, англичан, немцев и других. А кипрские банки почти полностью фондируются за счет депозитов клиентов, так как остатки по текущим счетам бизнеса составляют менее четверти кредитных ресурсов. Основная часть корпоративных денег в банках Кипра – это средства кипрских компаний, которые платят в бюджет страны налог (невысокий) и принадлежат владельцам со всего мира (в первую очередь западноевропейским компаниям, а также богатым грекам, арабским «нефтяным шейхам», американским экспортерам в ЕС и, конечно, украинцам и другим). 

Какую долю в бизнесе кипрских банков составляют счета глобальных компаний не из ЕС, а, например, из США, или компаний с китайским капиталом, мы не знаем. Но эти компании явно тоже не брезгуют возможностью использовать двусторонние договоры Кипра по вопросам налогообложения со странами, куда экспортируют свои товары (как в ЕС, так и в бывший СССР).

Таким образом, если разбирать национальную принадлежность конечных бенефициаров (а об этом аспекте вопроса защиты собственности нам особенно приятно слышать от немцев), то обнаружится, что россияне не могут составлять большинство владельцев кипрских корпоративных счетов, как, впрочем, и личных. Если только вместе с англичанами и немцами. Если добавить, что один из крупных и наиболее проблемных банков Кипра – Popular Bank – принадлежит греческой финансовой группе Marfin Investment, за которой, видимо, стоят арабские деньги, то след русских денег становится еще менее очевидным.

Кто может заплатить за спасение кипрских банков, а заодно госбюджета и президента?

Если не принимать задним числом беспрецедентного налога, нарушающего принципы государственного страхования вкладов, защиты частной собственности и вообще какого-либо справедливого налогообложения (так как это не налог на богатство, а штраф), то платить должны те, кому нужны кипрские банки и их активы.

Если местный банк погорел на вложениях в Грецию (которыми не занимались кипрские дочки Barclays или ВТБ), то его акционеры должны внести дополнительный капитал или обанкротить банк в пользу кредиторов. У других банков, обслуживающих вполне законный и никак не связанный с Кипром бизнес крупных российских (британских, германских и так далее) компаний, в том числе государственных, не должно быть ни штрафов, ни мораториев на платежи, которые наносят ущерб не только банкам и их клиентам, но и будущему Кипра. В экономике страны, на 80% состоящей из сектора услуг, такое ограбление клиентов и убийство банков не оставит источника дохода.

Чего будут добиваться участники игры?

Разумеется, парламент отказался одобрить налог не из любви к российским клиентам местных банков. По сценарию, наверняка разработанному заранее, теперь российским переговорщикам, возможно, придется оперативно (без ознакомления с документами и оценки рисков) согласиться купить за огромные деньги крупный кипрский банк-банкрот, сомнительное по условиям разработки месторождение углеводородов, никем ранее не востребованный порт и прочие «жемчужины» кипрской экономики.

Если переговорщики заупрямятся, то возникнет опасность, что второй раз парламент Кипра проголосует за (только уже по более жесткой схеме конфискаций). Евросоюз (Германия), уже намекающий устами высших чиновников, что «кипрские банки могут больше никогда не открыться», выделит деньги. Этих денег может хватить на время для покрытия вывода депозитов (физических лиц, то есть в основном граждан ЕС, а не россиян, украинцев и других). После этого ситуация с нехваткой ликвидности вновь обострится, счета снова будут заморожены, а российские клиенты останутся примерно там же, где и сейчас, только с обрезанными счетами.

Если сделка с Россией состоится, точнее – будет декларирована, то Кипр окажется под еще более сильным давлением ЕС, а значит, начнет торговаться по деталям и так слишком рискованной сделки, превращая ее в чрезмерно дорогую для Российского государства. Скорее всего, Россия заплатит больше денег, чем рискует потерять при обрезании и заморозке счетов вместе. При этом на рынках ценных бумаг будет краткосрочная эйфория (впрочем, российские акции продолжат сливать – пут-опционы на российский ETF в Нью-Йорке уже давно не были такими дорогими).