Ода слабости: что говорит о России Олимпиада в Сочи

На гигантском экране – олимпийский пьедестал. На верхнюю ступеньку готовится подняться сборная России. Огороженное пространство рядом со сценой – лайв-сайт горного кластера Сочи – заполнено дай бог на треть. Около сотни человек столпились перед рамками металлоискателей, не успевая пройти внутрь к кульминации церемонии награждения. Из-за этого еще пара сотен человек стоят на мосту через реку Мзымта и смотрят на экран под косым углом через загораживающие его большую часть олимпийские флаги и забор с металлической сеткой, который охраняют казаки в черных папахах и серых тулупах, вроде тех, что исполнили главные роли в новом клипе Pussy Riot.

Ведущий на сцене переходит на крик, когда Плющенко, Липницкая и остальные российские фигуристы делают последний шаг к золотым медалям. Толпа издает приглушенные, невнятно-радостные звуки. «Я не слышу тех, кто за ограждением!» – кричит ведущий. «А-а-а-а-а», – вяло отзываются те, кто за ограждением.

Играют российский гимн. Ему с энтузиазмом подпевают несколько девушек в комбинезонах от «Боско». Еще несколько человек беззвучно двигают губами. Девяносто процентов зрителей стоят с таким выражением, будто перед ними – вокзальное табло. Молчат казаки, молчат милиционеры, молчат мужественные «волонтеры» в штатском, молчат два дружелюбных собровца с автоматами наперевес, с которыми фотографируются туристы.

Эта сцена в разных вариантах повторяется в «Роза Хуторе», где проходит основная часть олимпийских соревнований, изо дня в день. Я попросил группу западных журналистов, которые освещали от трех до шести последних Олимпиад, оценить атмосферу здесь по десятибалльной шкале. Средний результат 3,5, если за 10 принять Лондон. Но организацию, в том числе работы прессы, они считают блестящей, вспоминая далеко не лучшими словами Ванкувер, где – по их словам – гигантские расстояния между объектами превращали работу в ежедневный подвиг.

Церемонию открытия я наблюдал, с боем пробившись внутрь похожего же лайв-сайта в сочинском порту. Давка была такой, что невозможно было дышать. Реально перепугавшиеся за детей, отцы выливали потоки брани на полицейских, но те ничего не могли поделать: рамок всего три. При этом сам лайв-сайт в течение всей церемонии оставался полупустым и спокойным, как лекция по сопромату. Шестеро австралийских болельщиков поставили шумовой рекорд вечера, когда на дорожке стадиона «Фишт» появились их атлеты. Российская сборная была встречена приглушенным гулом, гимн – молчанием. Подпевали только подвыпившие французы, заменяя Михалкова 3.0 на интернациональное ла-ла-ла.

Зато Россия пробуждается на хоккейный матч с американцами. Площадка лайв-сайта по-прежнему пустовата, но за ограждением собралась приличная толпа. Люди переживают, веселятся и веселят друг друга, братаются с американскими болельщиками. Неожиданно в «Роза Хуторе» и правда наступает праздник. Тем временем в соцсетях идет война:  армия кремлевских твиттер-див палит из всех орудий в сторону Америки. 

Матч со словаками такой толпы уже не собирает и бури в твиттере не вызывает тоже, хоть он и более решающий. Нет к словакам никаких чувств, требующих сублимации.

Сочинский фахверк

В моей уныло-безликой гостинице с длинным и как бы иностранным названием не работает Wi-Fi, туалет воняет какой-то гнилью, душ не смешивает горячую воду с холодной, на завтрак надо идти в другой отель в пятистах метрах от моего (правда, завтрак отличный), а при поселении от меня потребовали тщательно сверить и подписать список чуть ли не из сотни предметов, находящихся в наших апартаментах, потому что гость, он такой – вечно норовит стащить чего-нибудь или сломать. Платим около 600 долларов за троих. На многоэтажной парковке, которой мы пользуемся за тысячу рублей в сутки, есть лифтовая шахта, но нет лифта: при желании добраться до подвала можно быстро и с ветерком. Но мы по-олимпийски таскаемся с телеоборудованием по лестнице.

«Роза Хутор» – это вытянувшиеся вдоль Мзымты ряды гостиничных в своей массе зданий, своими архитектурными формами призванные напоминать Инсбрук (также встречается большое количество «швейцарских шале»), но имеющие к нему такое же отношение, как лужковские башенки к башням Кремля. Главный шедевр – гостиница Marriott: коробка со встроенными в фасад на разных уровнях пятью греческими портиками с колоннами. Горный кластер – это такая кавказская Хургада по швейцарским (и выше) ценам. В соседнем ресторане пицца стоит 900 рублей, но с другой стороны реки есть кавказский ресторан подешевле, а также «Макдоналдс», занимающий дом в как бы ганзейском стиле с как бы деревянными балками, украшающими фасад. На улице продают сосиски с картошкой, но надо долго стоять в очереди.

Выше по течению Мзымты – патриотический Диснейленд, называющийся этнографическим парком «Моя Россия», со зданиями, представляющими архитектурные стили разных регионов страны. Схожесть с прототипами примерно такая же, как у гостиничного городка с Инсбруком. Деревни Красная Поляна и Эсто-Садок строили в XIX веке греки и эстонцы, а до них здесь жили адыги. Сейчас, кроме спрятавшегося эстонского музея, здесь нет ничего, что напоминало бы о том, что это место вообще имеет какую-либо историю, кроме истории развитого путинизма.

По всему кластеру разбросаны терминалы реально впечатляющей сети канатных дорог, которые ведут к олимпийским объектам и просто горнолыжным трассам. Когда поднимаешься наверх ночью, кажется, что оказался в «Пятом элементе» – трехмерном городе будущего, где транспорт движется во всех плоскостях и под всеми углами. 

Чтобы попасть в гондолу, надо пройти тщательный досмотр, как в аэропорту: поставить сумку на ленту сканера, вынуть все железные вещи, выбросить продукты питания, пройти сквозь рамку, после чего вас обыскивает одетый в форму от «Боско» полицейский. То же самое происходит при входе на вокзалы и лайв-сайты. Мой личный рекорд – восемь обысков за день.

На олимпийских объектах все минималистично: до хафпайпа нужно идти около километра по ступенькам, крупному щебню и грязному снегу мимо палаток, торгующих деревянными блинами и неплохими хотдогами по заоблачным (какими же еще на такой высоте!) ценам. На трибунах весело – много смешных иностранцев и россиян, все очень дружелюбны. Девушки-волонтеры с неповторимой селигерской интонацией (смешайте комсомол с американским чирлидерством и добавьте щепотку Привоза) выкрикивают приветствия всем сюда входящим. Но в целом волонтеры на олимпийских объектах – это лучшее, что есть в Сочи: молодая Россия, которая не унижается, не комплексует и спокойно делает свою работу – словно фантастическая картина о том, какой может быть страна, если захочет.

Нам любые дороги дороги

От горного кластера к прибрежному, где находятся главные ледовые арены Олимпиады, можно добраться на поезде «Ласточка» – обыкновенной европейской электричке вроде тех, которые начали ходить в странах Восточной Европы в девяностых. По пути она то разгоняется до 120 км/ч, то снижает скорость до 15–20 км/ч, иногда останавливаясь, чтобы переждать встречный поезд. Аналогичные, правда двухэтажные, немецкие электрички Regionalbahn достигают скорости 140 км/ч. Поезд Heathrow Express, соединяющий центральный Лондон с главным аэропортом Британии, разгоняется до 160 км/ч.

Параллельно железной в Красную Поляну ведет однополосная автодорога с длинными тоннелями, красивыми мостами и максимально разрешенной скоростью 90 км/ч. Общая стоимость обеих дорог длиной около 50 км составляет $9 млрд. 

Для сравнения: большая часть 156-километровой трассы «Струма» в Болгарии пройдет по ущелью одноименной горной реки, которое всем напоминает ущелье Мзымты. Эта дорога – трехполосная и с ограничением скорости до 130 км/ч. Она, правда, пока еще не достроена, но должна обойтись болгарским и европейским налогоплательщикам в $1,65 млрд.

Попробуем приложить к болгарскому автобану современную европейскую железную дорогу, проложенную по горному рельефу. Ориентировочная стоимость 1500-километровой высокоскоростной «Магистрали для Европы», которая протянется от Парижа до Братиславы через Шварцвальд и предгорья Альп, составит около $20 млрд. По ней пойдут поезда типа французских TGV со скоростью до 250 км/ч.

Несложный пересчет показывает, что за сумму, потраченную в Сочи на 50 километров заурядных авто- и железной дороги, в Европе можно было бы в горных условиях построить 376 километров первоклассных, суперскоростных автомобильных и железнодорожных магистралей.

Ну и за скобками вопрос: зачем вообще строить вдобавок к автотрассе железную дорогу с огромными вокзалами вместо обычных платформ, если одна ведет на горнолыжный курорт, который обречен проигрывать европейским аналогам из-за уровня цен в России, визовых барьеров и упавшей ниже плинтуса за последние 14 лет репутации страны.

Назад в балканское будущее

По российским меркам, Сочи выглядит прекрасно: ровные современные дороги, подстриженные газоны, покрашенные фасады, новые крыши и прямо-таки скандинавские деревянные заборы, создающие ощущение уюта и экологичности. На Олимпиаде все работает как часы: автобусы и поезда ходят по расписанию, канатные дороги не ломаются, почти все со стороны организаторов непривычно вежливы и готовы помочь. Что сделала Олимпиада с полицейскими – вообще сенсационно: если они начнут так общаться с людьми по всей стране, Россия уже никогда не будет прежней. Сочи – это практически успех.

Но Сочи – живая иллюстрация того, чем отличается европейский дом от советской квартиры с евроремонтом. За потраченные здесь деньги можно было бы построить город XXIII века или как минимум Дубай, но визуальная реальность южной столицы России варьирует в пределах от обычного до убогого. Маленький пятачок огромной страны был более-менее доведен до стандарта, достигнутого бывшими соцстранами, такими как Чехия и Польша, минимум десять лет назад. 

Но у российского апгрейда есть фундаментальное отличие от восточноевропейского. Евроремонт сделан, но атмосфера и правила общежития – как в старой тоталитарной коммуналке. В Европе защитники окружающей среды – важнейший элемент системы сдержек и противовесов, позволяющий балансировать между необходимостью модернизировать инфраструктуру и правом человека на здоровую окружающую среду. Европейские транспортные проекты изучаются экологами под микроскопом. 

В Сочи активист маленькой экологической группы Евгений Витишко отправляется на три года в тюрьму за надпись на заборе губернаторского дворца. А в это время недоумевающие цапли кружат над тем, что с 1911 года было охраняемой территорией Имеретинских болот, а теперь представляет собой унылое скопление многоэтажных коробок, выполненных в архитектурном стиле, который несколько англоязычных журналистов независимо друг от друга охарактеризовали как «брутализм».

Грязевой поток инфоповодов, генерируемый российскими властями, погребает под собой все здоровые эмоции, которые порождает Олимпиада. Дума принимает новый закон, ломающий жизнь сиротам, а за ним – закон о выборах, который еще больше обессмысливает выборы. За репрессиями против Витишко следует арест воронежского правозащитники Александра Хабарова, а за ними – арест абсолютно мирного и умеренного черкесского активиста. За два дня до закрытия Олимпиады «узники Болотной» получат жесткие тюремные сроки.

Российские власти, по крайней мере на словах, хотят, чтобы Сочи стал лицом красивой, обновленной страны. Но при этом подставляют под камеры мировых телекомпаний совсем другое лицо путинской России: талибонашиста Дмитрия Энтео, заявляющего Эй-би-си, что гомосексуалистов нужно забивать камнями; или казаков, избивающих нагайками девушек из Pussy Riot. Это Россия, которая не умеет радоваться и вести себя с достоинством, не может проконтролировать расходование народных денег, ведет войну с собственной интеллектуальной и культурной элитой, боится активистов-одиночек вроде Витишко, придумывает внешних врагов и ломает отношения с  друзьями.

В XVIII веке потемкинской деревней называли фасады зданий на подпорках, которые падали, как только мимо проносилась карета царицы. В Сочи, даст бог, ничего после Олимпиады не развалится. Но олимпийская столица – это фасад потемкинской деревни, которая называется «путинская стабильность». Страна, где сломан механизм демократической смены власти, обречена на революцию или войну – это аксиома. Ее руководители еще могут начать по собственной инициативе сворачивать диктатуру, как это делали южноамериканские хунты. Но пример Януковича показывает, что на постсоветском пространстве этого ожидать не приходится.

В Сочи весна, потрясающая погода, красивые горы с белым шапками, отличная кавказская еда, много гостей со всего мира, идет Олимпиада и пахнет войной. Об этой Олимпиаде будут помнить как о Сараево-1984, если россияне не найдут в себе силы порвать с самообманом и строить вместо потемкинской деревни по-настоящему великую страну. Хорошо, что в России сумели возвести современный город (пусть и по космической цене). Теперь нужно научиться строить демократические институты, которые не позволят этот город разрушить.