В тени надвигающейся рецессии правительству все сложнее балансировать на скользких краеугольных камнях отечественной экономической политики: придерживаться бюджетного правила, повышая социальные расходы, и сохранять умеренные налоговые ставки, расширяя льготы для нефтегазового сектора. Но Министерство финансов верит, что спасти макроэкономическую стабильность помогут деофшоризация экономики и улучшение налогового администрирования. Потенциал у этих мер действительно огромен, однако реализовать его даже частично будет крайне сложно.

О том, что российское законодательство в налоговой сфере стало слишком либеральным, Владимир Путин сказал еще в прошлом ноябре. Запрет «кошмарить» бизнес привел к тому, что статьи Уголовного кодекса, касающиеся уклонения от уплаты налогов, практически перестали работать. Президент предложил деловому сообществу подправить ситуацию и принять «соломоново решение», естественно, без ущерба предпринимательскому климату. Внятного ответа от бизнеса не последовало (если не считать недавнюю статью Михаила Прохорова), и свой ход сделали власти.

Разработанный Советом Федерации и подправленный ФНС законопроект предполагает кодификацию арбитражной практики по налоговым спорам. Необоснованное применение льгот, вычетов, пониженных ставок и создание условий для использования специальных режимов будет рассматриваться как злоупотребление правом и даже как преступление. Срок давности и глубина налоговой проверки могут вырасти с трех до десяти лет, а компаниям и предпринимателям придется проявлять «должную осмотрительность» при выборе контрагентов.

Авторы законопроекта не представили каких-либо расчетов потенциального эффекта от реализации предлагаемых мер. Согласно данным ФНС, налоговые проверки ежегодно приносят несколько сотен миллиардов рублей доначислений (в 2013 году – 337,7 млрд рублей). Эта величина, пусть и не вся она после судебных разбирательств попадает в бюджет, составляет почти половину дефицита федерального бюджета на 2015 год. Однако проверить всех и вся затруднительно как с практической, так и с юридической точки зрения. Поэтому результативность контрольной работы налоговых органов может служить лишь приблизительной оценкой нижней границы потенциального эффекта ликвидации налоговых схем. Тем более что эконометрические методы дают значительно большую величину.

Из трех основных источников налоговых поступлений проще всего оценить недоимки с доходов физических лиц. Если верить данным Росстата, скрытая заработная плата в целом по экономике в 2013 году составила 9,8 трлн рублей – как видно, многие компании по-прежнему платят «в конвертах». Применив к этой величине эффективную ставку налога на доходы физических лиц (10,0%), получим сумму около 1 трлн рублей. К ней прилагается еще и 1,6 трлн рублей единого социального налога – хорошая прибавка в бюджет для трансферта Пенсионному фонду.

Несколько сложнее обстоит ситуация с налогом на добавленную стоимость. В июле 2013 года был опубликован доклад Study to quantify and analyse the VAT Gap in the EU-27 Member States, посвященный оценке масштабов уклонения от уплаты НДС в странах Европейского союза. Путем довольно сложных выкладок авторы пришли к выводу, что объем недоимки в 2011 году составил от 0,2% ВВП в Швеции до 7,9% ВВП в Румынии, а в среднем по ЕС – 1,5% ВВП.

Средневзвешенный показатель для стран Балтии и бывшего Варшавского договора – 3,4% ВВП. Если применить его к России, получится сумма 2,3 трлн рублей, что предполагает потенциал поступлений на уровне 64% от фактических сборов. Если же применить для оценки потенциала методику ОЭСР, применив ставку 18% ко всему конечному потреблению, получится, что НДС собирается менее чем на половину.

К полученному результату, впрочем, нужно отнестись с большой осторожностью. Во-первых, на фактическую сумму поступающего НДС оказывают влияние растущие вычеты по капитальному строительству (780 млрд рублей в 2013 году). Во-вторых, все большая часть импортной техники и сырья ввозится в режиме временного ввоза (1,4 трлн рублей). В-третьих, часть услуг, в том числе таких дорогостоящих, как образование, не облагается НДС. С учетом этого фактический потенциал роста поступлений получается не столь значительным и, вероятно, исчисляется сотнями миллиардов рублей.

Налог на прибыль в силу волатильности расходов и цикличности экономики поддается оценке сложнее всего. Но, даже не учитывая его, можно заключить, что фискальные резервы российского бюджета составляют весьма круглую сумму и позволяют отказаться от модификации бюджетного правила по версии Министерства экономического развития. Проблема только в одном – как реализовать скрытый потенциал. Ретроспективные расчеты по описанным выше методикам показывают, что вместо снижения (в силу хотя бы элементарного улучшения качества работы налоговых органов) недобор по налогам неуклонно растет. Сомневаться в том, что ужесточение законодательства принесет свои плоды, не приходится, однако праздновать полную победу не позволит менталитет: до законопослушных и социально-ответственных шведов нам пока очень далеко.