Андрей Минаев

Без малого десять лет назад, в январе 2006 года, российские политологи заговорили о том, что наша страна по праву может называться энергетической сверхдержавой, и этот тезис был подхвачен многими политиками. На то были веские основания: Россия добыла за год 485,6 млн тонн нефти и 595,2 млрд куб. метров газа, что делало ее, если перевести эти объемы в так называемые BTU (британские термические единицы), лидером по добыче первичных энергоносителей: 42,1 млрд MBTU против 24,3 млрд MBTU у Саудовской Аравии и 31,8 млрд MBTU у США. Положение России как экспортера тоже было лидирующим: 309 млн тонн нефти и нефтепродуктов и 182 млрд куб. метров газа против 322 млн тонн нефти у Саудовской Аравии при отсутствии экспорта газа.

За прошедшее десятилетие в мире многое изменилось. Добыча газа и нефти в Соединенных Штатах выросла соответственно на 38,7% и 70,7%; Россия опустилась с первого на третье место по производству «черного золота». В Катаре добыча газа повысилась в 3,5 раза, тогда как в России упала на 2,9%; тут нам (пока занимающим второе место после США) тоже серьезно наступают на пятки. У нас началась и бесславно закончилась попытка модернизации, показавшая, что альтернативы сырьевой экономики нет и не предвидится – доля нефти, нефтепродуктов и газа в экспорте под разговоры о «слезании с сырьевой иглы» выросла с 60,8% в 2006 году до 69,3% в 2014 году.

В Европе глубоко задумались о том, стоит ли доверять России как поставщику энергоресурсов – сначала после газовых войн с Украиной, а потом и после настоящей войны, развязанной на востоке этой страны. Энергетической «сверхдержавности» поубавилось, но иного источника для развития отечественной экономики, увы, никто не предложил.

Сегодня нефтегазовый сектор доминирует в отечественной экономике, принеся в 2014 году $345 млрд экспортных поступлений (что равняется 18,7% ВВП в текущих ценах) и обеспечив 52,2% всех доходов федерального бюджета. Ни одна другая отрасль не может быть локомотивом российской экономики, и альтернативой превращения нашей страны в реальную энергетическую сверхдержаву выступает лишь выпадение России из числа хозяйственно значимых стран.

Энергетической «сверхдержавности» поубавилось, но иного источника для развития отечественной экономики, увы, никто не предложил

В этих условиях, на мой взгляд, следует серьезно отнестись к выработке не столько стратегии «высокотехнологичного развития» страны, сколько программы повышения эффективности сырьевых отраслей и их экспансии. При этом, отвечая интересам всего российского общества, стоит отказаться от реализуемого ныне принципа «Что хорошо для “Газпрома”/“Роснефти” etc., хорошо и для страны», заменив его на противоположный «Что хорошо для России, то и следует делать “Газпрому”/“Роснефти” и т.д.». Более того: само понятие «хорошо» должно быть сведено к четкой трактовке экономических выгод – и главной задачей нужно сделать максимизацию финансового результата, а не реализацию геополитических амбиций.

Подобная программа, на мой взгляд, должна основываться на двух главных элементах.

С одной стороны, не столько несмотря, сколько по причине произошедшего в последнее время падения мировых цен на энергоносители, России необходимо наращивать их производство, так как ничем иным заместить выпадающие доходы невозможно. Дешевая нефть в США или в Европе может стать причиной ускорения роста в экспортоориентированных обрабатывающих отраслях, но не у нас, где таковых просто нет. С другой стороны, необходимо добиваться предельной «дезориентированности» в поставках, не сосредотачиваясь ни на одном рынке и тем более не привязывая себя к любому из них. Общим фоном – пусть это будет «в-третьих» – следует сделать развитие конкуренции в отрасли и поступательное снижение издержек по всей производственной цепочке.

Поясним каждый из этих трех моментов.