Бассейн на крыше отеля в Сингапуре
REUTERS / Vivek Prakash
В последние годы апелляции к опыту Сингапура и других «азиатских тигров» превратились в своего рода бонтон отечественной прессы. Именно на Ли Куан Ю, а не на Пиночета теперь модно ссылаться, чтобы проиллюстрировать тезис о благотворности авторитарного режима в сочетании с политикой laissez faire для экономического развития. Крайне любопытно при этом, что собственно экономическая политика, обеспечившая устойчивый рост Сингапура и других «государств развития» Восточной Азии, остается вне поля рассмотрения наших журналистов.
Сингапур принято рассматривать как своего рода неолиберальную утопию: идеальное воплощение свободного рынка на нашей грешной земле. Впрочем, эта картина имеет мало общего с реальной стратегией развития этой страны, для понимания которой следует обращаться не к Хайеку, а скорее к Шумпетеру. Идеи этого австро-американского экономиста оказали основополагающее влияние на экономическую политику послевоенной Японии и опосредованное – на всех ее соседей по региону, копировавших японскую модель развития.
Контролируемое чудо
Партия народного действия победила на первых же выборах в Сингапуре в мае 1959 года, сразу после того, как остров получил самоуправление в рамках Британской империи. Лидер партии Ли Куан Ю получил контроль над законодательной ассамблеей и возможность сформировать однопартийное правительство.
Промышленный сектор составлял тогда лишь 11% ВВП Сингапура. Для сравнения: 35% приносила торговля, что неудивительно для острова, на котором располагался один из крупнейших портов Британской империи. Промышленная политика Сингапура в этот период была «оборонительной» и опиралась на систему импортных квот, под защитой которых проводилась импортозамещающая индустриализация.
