Как отличить настоящую холодную войну от имитации?

В фильме Фрица Ланга «За пределами разумного сомнения» («Beyond a Reasonable Doubt») издатель газеты хочет с помощью хитроумной акции доказать обществу необходимость отмены смертной казни – вместе со своим зятем он выбирает громкое нераскрытое убийство, и в течение всего фильма они совместно фабрикуют многочисленные косвенные улики против зятя, добиваясь того, чтобы полиция обратила на них внимание, арестовала невиновного и чтобы дело дошло до суда и до смертного приговора. Когда его вынесут, издатель, согласно замыслу, покажет суду свой фотодневник о фальсификации улик, и общество увидит, до какой степени велика вероятность ошибки при вынесении приговора. Разумеется, именно в тот момент, когда издатель везет фотографии в суд, его машина случайно врезается в бензовоз, сгорая вместе с издателем и всем его архивом. Хитроумная акция оборачивается человеческой трагедией, в которую уже никто не поверит.

Если сейчас снимать ремейк этого кино, то, конечно, он будет уже не про убийство. Российский министр Сергей Лавров и его верная помощница Мария Захарова, желая привлечь внимание человечества к хрупкости мира во всем мире, фабрикуют международное политическое обострение. Когда война будет уже неизбежна, они, как задумано, предъявят человечеству папку с фотографиями, но именно в этот момент на Смоленскую площадь выедет безумный бензовоз.

Новая холодная война стала призрачным свойством постсоветской России еще до Путина – он хоть и награжден памятной медалью за участие в приштинском марш-броске 1999 года, сам к нему, конечно, не имел отношения, как и к развороту самолета премьера Примакова над Атлантикой в день начала натовских ударов по Белграду, и к более ранним российско-западным обострениям. Системой, впрочем, они стали именно в путинские годы, но системой такого рода, когда за каждой «мюнхенской речью» следовала неизбежная «перезагрузка», да и без перезагрузок любая антизападная риторика Москвы, даже встречавшая западный ответ, всегда производила впечатление чего-то произносимого сугубо понарошку и для внутреннего пользования – да, внутрироссийская аудитория традиционно питает слабость к неосоветским намекам, но это ведь тоже кино, то есть искусство заведомо условное, когда за любыми военными приготовлениями так приятно наблюдать именно через объектив голливудской камеры. Степень интегрированности постсоветской России в мировое хозяйство, степень реальной зависимости России от Запада, степень даже бытовой ориентированности всей российской элиты на Запад – все это никогда не позволяло относиться к конфликтной риторике всерьез.

С Советским Союзом умерла не только плановая экономика, но и возможность перестреливаться через железный занавес

С чем и за что они будут воевать – воевать с собственными альпийскими шале и замками на Лазурном Берегу? Воевать за возможность никогда больше не увидеть свою заграничную собственность? Нет, конечно; путинская Россия без Запада невозможна, и чем громче звучали антизападные слова, тем очевиднее было, что это совсем не те слова, которые звучали в 1962 году или в 1983-м – с Советским Союзом умерла не только плановая экономика и советская культура, но и сама возможность перестреливаться через железный занавес. Слишком много своего по ту сторону занавеса и слишком мало снарядов по эту, да и сам занавес давно не железный, а голографический, пелевинский, причем импортного производства. Какая уж тут война, пусть даже и холодная?