«Мы ничего не прячем». Кремлем овладела паранойя секретности?

На прошлой неделе Госдума приняла в третьем чтении президентский законопроект, добавивший полномочий Федеральной службе охраны (ФСО). Теперь она имеет право засекретить персональные данные чиновников, находящихся под госохраной, включая сведения об их недвижимости и банковских счетах. Как отметил один из руководителей российского отделения Transparency International Илья Шуманов, cам перечень лиц, находящихся под госохраной, является тайной и в любой момент может быть расширен по решению президента, о котором общественность, вероятнее всего, тоже не узнает. По закону «О гостайне» президент наделен исключительным правом ставить гриф секретности на любую информацию, а также наделять соответствующими полномочиями любые должностные лица и органы власти, которые помогут ему в этой ответственной работе.

Тотальная секретность считалась формой советской паранойи. Страсть к конспирологии, по выражению историка Саймона Себага-Монтефиоре, отравляла сознание вождей революции. Она же определяла подходы к внешней и внутренней политике правительства и партии до последних дней СССР. Россия 1990-х подхватила эту эстафету во многом по инерции. Трудно было ожидать, что государственное засекречивание со временем не просто не пойдет на убыль, а, напротив, получит второе дыхание – что власть фактически наладит потоковое производство гостайн. Но именно это происходит в последние годы. «Число засекреченных категорий информации растет, – констатирует правозащитное объединение “Команда 29”, – а новые дела, связанные с государственной тайной, появляются чуть ли не ежемесячно». В каких областях, подконтрольных государству и персонально Владимиру Путину, нарастающая секретность ощущается особенно остро?