Фото: РИА Новости
Подумать только, уже 27 лет прошло с тех пор, как человечество перестало жить в постоянном страхе ядерного апокалипсиса. Ценой отказа от этого страха оказалось крушение советского строя и появление на постсоветском пространстве общества потребления. Этим обществом давно управляет что угодно: зависть, стремление к счастью, жажда развлечений, все еще стремление к выживанию, – но уже точно не страх. Не глубинный страх, лишающий воли одних и пробуждающий сопротивление в других.
Но тот страх, страх ядерной войны, никогда не был единственным и единственно возможным. Джон Фаулз в «Аристосе» писал: «Все взяли за правило говорить о “международной напряженности” и “ядерной катастрофе” так, будто это что-то ужасное. Но мы любим ужас. Без него нам пресно, как без соли. Мы живем под страхом опустошительной войны – и живем этим страхом».
Несмотря на многие годы условного мира, многочисленные страхи никуда не делись из нашей жизни. И если психологи могут подробно объяснять то, как мы запретами поселяем страх в наших детях, я хочу вспомнить о такой теме, как «государственные страхи». В 2013 году в журнале «Отечественные записки» вышла статья Симона Кордонского «Классификация и ранжирование угроз». В ней автор подробно и обстоятельно описывает ситуацию, в которой государство изымает ресурсы с рынка и использует их для сохранения своей целостности, обеспечения безопасности и социальной стабильности, якобы – как утверждают политики и чиновники – находящихся под угрозой.
