Пьер Моно. Фото: архив пресс-службы
Профессор Пьер Моно – один из ведущих онкологов-урологов Европы. Уже много лет он работает в Европейском медицинском центре в Москве, где проводит сложные операции пациентам с урологическими и онкоурологическими заболеваниями. В интервью Republic Моно рассказал об особенностях российской медицины и о том, как лечение рака становится эффективнее.
Об эффективности операций
Идея о том, что рак – это обязательно операция, по-прежнему жива в представлениях многих пациентов, а раньше она была естественной и для докторов. Но сегодня для врачей всего мира рак – значит консилиум, а операция – лишь один из возможных элементов лечения. Она остается очень эффективной в случае, если опухоль локализуется внутри органа и не выходит за его границы. Но в целом сейчас врачи видят гораздо меньше показаний для операций, чем раньше.
Например, еще 20 лет назад рак простаты, вне зависимости от его размеров, лечился только хирургически. Сегодня благодаря развитию лучевой и химиотерапии нехирургическое воздействие бывает не менее эффективным, чем операция.
Тем не менее количество онкологических операций не уменьшилось, потому что возросло количество диагностированного рака в мире. Этому есть несколько причин – алкоголь и табак, генетические факторы, увеличение населения, большая продолжительность жизни и, наконец, развитие скрининговых технологий, которые позволяют лучше обнаруживать болезнь. Так что у онкохирургов работы по-прежнему хватает.
В будущем оперативное лечение останется частью онкологии, но все больше будет совмещаться с другими методами. Хирургия будет развиваться как метод внедрения лекарства внутрь опухоли и для других миниатюрных манипуляций. А классические открытые полостные операции для удаления опухоли постепенно будут сходить на нет.
О роли пациента
Сегодня врач больше не может сказать пациенту: «Мы будем делать вам операцию». Мы обязаны предложить пациенту все возможные варианты лечения, описать их преимущества и недостатки, а решение остается за пациентом. Пациент теперь вовлечен в принятие решения на равных с врачами.
С одной стороны, это прекрасно. Пациент может искать информацию в интернете или обратиться за вторым мнением в другую клинику – он разделяет ответственность за свою жизнь. Но для многих людей этот новый подход оказывается тяжелой ношей – люди теряются от количества информации, разных советов и мнений. Они не понимают, что выбрать, и это огромный стресс, на который все реагируют по-разному, порой агрессивно, – и от этого лечить становится сложнее, сложнее направить пациентов по верному пути.
Лично я всегда подробно объясняю человеку все варианты и, если вижу его замешательство, говорю: «Послушайте, на мой взгляд, имеет смысл выбрать такой путь. Вы можете прислушаться к моим словам или нет – это ваше решение. Но если вы спрашиваете моего совета – он такой».
Пьер Моно. Фото: архив пресс-службы
Устаревшее лечение
В некоторых российских больницах по-прежнему применяются устаревшие методы лечения. Например, это касается рака простаты. Гормоны при раке простаты можно назначать только на поздних стадиях опухоли с метастазами, когда все остальные методы оказались неэффективными. Но российские врачи иногда дают гормоны сразу – это простой путь. Такая терапия быстро меняет результаты анализов, но через полгода-год болезнь проявляется в еще более тяжелой форме.
Проблема в том, что рак большую часть времени протекает тихо и незаметно. Онкология – это не грипп, не перелом. Человек с раком почки, мозга или груди очень долгое время не имеет никаких симптомов. На стандартной рутинной проверке вдруг, как гром среди ясного неба, у пациента может обнаружиться рак простаты. Это чудовищный стресс. Человек ничего не чувствует – перед ним только зашкаливающие показатели анализов. Если в этом случае врач дает пациенту гормональное лечение, анализы заметно улучшатся. Но только анализы – сама болезнь остается и прогрессирует. Так лечить – все равно что заметать пыль под ковер.
Вторая распространенная проблема – во многих клиниках в России при раке почки часто удаляют орган полностью, хотя современные технологии позволяют проводить органосохраняющие операции, при которых удаляется лишь пораженная часть. Думаю, это важная информация для пациентов, которым предлагают полностью удалить почку – в большинстве случаев такому лечению есть альтернативы.
О роботе Da Vinci
Робот Da Vinci – это система для проведения операций. Она работает не сама по себе, процессом управляют мозг и руки хирурга через джойстики – как в компьютерной приставке. У робота есть 4 конечности, поэтому хирург – как многорукий Шива – может, например, двумя роботическими руками зафиксировать ткани, а третьей – сделать разрез.
Главное преимущество Da Vinci – точность манипуляций. При лапароскопической операции брюшная полость пациента наполняется углекислым газом и в нее через небольшой надрез вводится камера, а через дополнительные надрезы – специальные хирургические инструменты на длинных ручках. Оперировать так довольно неудобно – примерно как есть палочками лапшу в китайском ресторане. Робот соединяет преимущества лапароскопии и полостной операции. Ощущения такие, будто я работаю внутри брюшной полости собственными руками, при этом у меня есть 3D-картинка, которую я могу увеличивать в 16 раз. Доказано, что в этих операциях меньше кровотечения, меньше травматизма и лучше сохраняется орган. Так во время операций на почке с помощью Da Vinci удается сохранить до 90% органа.
12 лет назад, когда я только начинал проводить операции с помощью роботической установки, пациенты реагировали с опаской: «Меня будет оперировать робот? Как именно это устроено? А если во время операции он даст сбой?» Сегодня благодаря интернету информация доступна, на ютубе можно посмотреть видео с операцией – и пациенты реагируют очень хорошо. Установок все больше по всему миру. На Западе они очень распространены. В качестве инструктора я часто выезжаю для проведения тренинг-курсов по робот-ассистированной хирургии во Францию и другие европейские страны и вижу, насколько возросла ее роль в последнее время.
О российских пациентах
Обеспеченные российские пациенты по-прежнему не верят в местную медицину. Они предпочитают делать операции в Германии, Швейцарии или Израиле. На мой взгляд, напрасно. В России есть прекрасные медицинские центры. А лечение в своей стране имеет большие преимущества, ведь рак – это хроническая болезнь. Лечение начинается с постановки диагноза и часто продолжается всю оставшуюся жизнь. Пациенту нужно быть на постоянной связи с лечащим врачом, получать консультации до операции и после. Вы можете поехать в Германию и удалить там часть почки, а потом вы вернетесь в Москву.
Но когда вы придете с осложнениями или вопросами к московскому онкологу с иностранными выписками, он спросит: «А где вы были раньше?» Врачу гораздо сложнее разобраться в случае, если он вмешивается в процесс где-то посередине.
На самом деле уровень знаний и качества в экспертных клиниках в России и на Западе одинаковый. Нет никакой необходимости ехать лечиться за границу – спасибо за это глобализации.
_________________________________________
В Eвропейском медицинском центре можно получить медицинскую помощь от лучших специалистов со всего мира. В клинике работают профессор радиологии и онколог-радиотерапевт из Израиля, хирурги из Франции, Швейцарии, США и других стран, клинические онкологи с опытом работы в лучших онкологических клиниках мира.
