Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху на открытии памятник жителям и защитникам блокадного Ленинграда «Свеча памяти». Фото: kremlin.ru
Что происходит в наших (европейских) отношениях с прошлым? Почему обострились войны памяти – до уровня, вряд ли существовавшего в предыдущие эпохи? И что делать дальше? Мобилизовываться на эти войны, как предлагают некоторые коллеги? Есть ли другой выход?
Я вижу в этой проблеме несколько «слоев».
Национализм
Во-первых, надо исходить из того, что разговор о прошлом, ведущийся политиками – это дискуссия о современности, в которой история – всего лишь один из доступных языков.
Обострение споров вокруг прошлого стало частью консервативной волны в странах Европы. Разочарование в глобализации и ее откат привели и к снижению влияния либеральной идеологии, и к росту национализма. А одним из главных источников нациестроительства всегда было обращение к прошлому: к героям и жертвам, принесенным предками, и к жестоким внешним врагам, против которых нация сплачивалась в прошлом и должна сплотиться снова.
Подобные идеи всегда имеют своих сторонников, а в последние 10–15 лет они оказались особенно привлекательными. Во многих странах Европы – и, шире, в странах европейской цивилизации – к власти пришли партии и политики, эксплуатирующие национализм своих избирателей. Эти политики обещают «вернуть Америке величие», выводят Великобританию из Европейского союза, бередят обиды, нанесенные Трианоном и советской оккупацией, защищают память павших от попыток приравнять их к нацистам.
Главная цель этого обращения к истории – всегда укрепление влияния консервативных политиков внутри страны, но частью стратегии может стать и поиск союзников среди других международных акторов. Собственно, поддержка своей версии истории со стороны других стран или международных организаций и может быть единственной «победой» в войне памяти.
Однако опора на травмированную национальную память для достижения внутриполитических целей восстанавливает актуальность всех конфликтов и войн прошлого и приводит международные отношения в опасную ситуацию враждебности к соседям и значимым Другим, обнуляя работу забвения, только и делающего возможным сосуществование разных сообществ спустя поколения после конфликта.
