Владимир Путин. Фото: kremlin.ru
Постоянный автор «Власти» и мой хороший друг, екатеринбургский политолог Федор Крашенинников отбывает сейчас семь суток ареста. За слова. Он что-то не особо вежливое написал о судьях Конституционного суда в своем телеграм-канале, какие-то добрые люди, которых репутация судей невероятно заботит, сообщили в полицию, а поскольку до того Крашенинникова уже штрафовали за неуважение к власти, теперь – арест. Апелляцию отклонили, сидеть придется ровно неделю.
Нет, понятно, конечно, что 7 суток – не самый длинный срок, который можно в нынешней России получить за слова. Бывает и хуже, бывает и намного хуже. Но это, во-первых, неприятно. Во-вторых, возмутительно. В-третьих… Вот про «в-третьих» чуть позже.
Также понятно, что за любым таким делом – своя история. В регионах это чаще всего история о том, как местные полицейские решают с минимумом усилий повысить раскрываемость. В случае Крашенинникова это и вовсе история любви: особо буйные околоцерковные активисты в Екатеринбурге питают к нему исключительную страсть, следят за каждым шагом, не упускают случая напакостить, сочиняют доносы.
Но ведь и про всю нашу политическую систему, про то, каким курсом она движется, и в какую гавань намеревается прийти, эти истории кое-что говорят.
Северная Корея и…
Мне вообще-то не очень нравятся рассказы про специфику внутриредакционной кухни. Читателю важен текст, и незачем тратить его время на описания творческих мук автора, редактора, корректора и прочих лиц, вовлеченных в процесс подготовки этого самого текста. Но вот и сам не удержусь: отдельные авторы «Власти» любят в своих сочинениях обзывать нынешнюю Россию тоталитарным государством. Я на правах редактора вычеркиваю неоправданно сильный эпитет, авторы раз за разом обижаются, требуют объяснений. Раньше я объяснял – дело даже не в том, что термин со времен выхода в свет знаменитой книжки Ханны Арендт немного устарел (для целей публицистических он и сейчас годится), а в том, что Россия – все еще не тоталитарное государство. Иначе ценные свои мысли они бы не в респектабельный журнал слали, а гвоздем на стене барака выцарапывали. Если бы, конечно, повезло в бараке гвоздь найти. Теперь ничего не объясняю. Я тоталитарный редактор.
Я тоталитарный редактор, Россия – не совсем пока тоталитарное государство, но куда все катится – более или менее понятно.
И как раз появление закона об обязательном уважении к власти стало важной вехой на этом пути. А превращение Владимира Путина в бессменного вождя, ради которого затеяли «голосование по поправкам», мало с чем по степени бесстыдства сравнимое, показало, что сворачивать с выбранного пути государство не собирается.
Не буду выдавать себя за знатока северокорейских реалий – я совсем не знаток, просто, как и все, что-то читал. И всегда меня всерьез занимал вопрос – относятся ли жители КНДР всерьез к культу вождей, к нелепому пафосу официальных писаний, к очевидной лжи рассказов про ужасы жизни за пределами страны чучхе? Судя по прочитанному – да, для большинства там все по-настоящему. Десятилетия жестокой дрессуры в сочетании с террором дают свои плоды.
