«Те, кто находится у власти, боятся друг друга». Андрей Пивоваров о том, чем точечные репрессии угрожают России

Издание «Важные истории», известное своими расследованиями, потребовали признать «нежелательной организацией». Но стоп, только пару дней назад была новость про то, что «Важные истории» требуют признать «иностранным агентом»?.. Если бы ситуация не была страшной, была бы, пожалуй, даже смешной — кажется, Александру Ионову из координационного совета «Антимайдана» вдруг показалось, что его кляузы про иноагентство недостаточно. Действовать надо радикальными методами. К сожалению, он прав.

По его доносу иностранным агентом уже стала «Медуза». Ребятам очень тяжело, но они работают. «Нежелательным организациям» в России работать не просто нельзя — если исходить из логики властей, рядом с ними лучше даже не проходить мимо. Согласно недавним поправкам в законодательство, это может расцениваться как уголовное преступление. Таким образом, до господина Ионова дошло, как работать с эффективностью сталинских «троек»: кляуза, решение прокуратуры — и вот ты уже в родной стране нежелательный, без суда и следствия.

Репрессии в СМИ нарастали последние несколько лет. В большие издания можно просто позвонить и снять заметку — привет колонке Сафронова, которую с сайта «Ведомостей» украли хакеры. Но что делать с маленькими медиа, куда ушли журналисты, как раз уставшие от цензуры? Теперь рецепт найден. VTimes признали иноагентами, они этого не выдержали. Еще одним расследователям — «Проекту» — уже прилетела «нежелательность».

Напомню, я с начала лета нахожусь в СИЗО по обвинению в осуществлении деятельности «нежелательной организации», несмотря на то, что к моменту задержания мы уже ликвидировали «Открытую Россию», исполнительным директором которой я был. Абсурд закона о нежелательных организациях заключается еще и в том, что признать таковой можно вообще кого угодно и что угодно. Я не перестаю напоминать, что формально настоящую «Открытку» никто не запрещал. Четыре года назад в реестре нежелательных организаций появилась некая Open Russia Civic Movement. Минюст утверждает, что это — британское юрлицо, но в реестре регистрационной палаты его нет. Этот фейк придумали только для того, чтобы уместить примитивный политический заказ в квазиюридическую форму. «Открытая Россия» всегда была российской организацией, основанной гражданами России в столице — Москве, и в других регионах страны. Российская организация по умолчанию нежелательной быть не может. Но нам ничего не оставалось, кроме как официально перестать существовать. Мы решили оформиться как движение — эта форма юридической регистрации в нашей стране не требует. Силовики этого будто не заметили. Мы закрыли и движение, но, видимо, не надо было питать иллюзий, будто законники будут соблюдать закон.

Все это происходит из-за страха и только из-за него. Два десятилетия Кремль строил систему ручного управления, когда можно пригрозить, контролировать, подчинять. В этих условиях как трава сквозь асфальт пробивались инициативы, не связанные ни с государством, ни с крупным бизнесом, который нередко зависим от власти. Ведь жизнь есть везде и всегда. Соответственно, оперативно попали в списки нежелательных и фонды Михаила Ходорковского — слишком много независимых журналистов, активистов и политиков они финансировали. Первый кандидат во враги народа.

Когда сжимается кольцо врагов и проблемы предпочитаешь решать искандерами, а не диалогом, пугающим становится любое взаимодействие с иностранцами. И вот, пожалуйста, уже нежелательны «Немецко-русский обмен», Форум русскоязычных европейцев и Центр либеральной современности. Три немецкие неправительственные организации, заявляющие своей целью активистский обмен, объединение соотечественников в Германии (даже не в России!), отстаивание свобод, безусловно, подрывали конституционный строй страны.

После встречи с Байденом Путин откровенно рассказал СМИ о своем видении мира: он считает, что любые оппозиционные политики — это агенты западных стран, а любые протесты обязательно проплачены. Это логика силовика, который не верит в искренность людей. Власть сама сгоняет людей за деньги или приказом, поэтому не верит, что хоть кто-то может искренне желать своей стране лучшей доли.

Если везде враги, то что дальше? Недалек тот час, когда студентов, выезжающих за рубеж на языковую практику, будут по приезду проверять в ФСБ на предмет вербовки? Мы, страна, пережившая железный занавес, снова желаем закрыться? Нация, гордящаяся тем, что победила фашизм, в основе своей государственной идеологии ставит страх перед всем иностранным? Правда ведь в том, что этот страх искусственный, ненастоящий, эфемерный. Те, кто находится у власти, боятся друг друга, того, что кто-то их переиграет, отодвинет от кормушки, а потому проецируют этот страх на собственных граждан. Тех, кем мечтают управлять. С этим научились бороться не только психологи — даже история говорит нам, что те общества, которые предпочитали точечные репрессии в отношении граждан, долго не жили. Рано или поздно котел взрывается. И вот тут возникает вопрос — кто же на самом деле работает на развал России?