Алёна Попова, со-основательница проекта помощи пострадавшим от домашнего насилия "Ты не одна"
За голоса избирателей на думских выборах в Преображенском одномандатном избирательном округе на востоке Москвы сражаются 14 кандидатов. Наиболее активны и известны широкой публике эрудит и телезвезда Анатолий Вассерман (он самовыдвиженец, хотя конкуренты называют его провластным кандидатом), опытный политик, член КПРФ Сергей Обухов и гражданская активистка Алёна Попова.
Поповой 38 лет, эти выборы уже третьи в ее карьере, сейчас она баллотируется от партии «Яблоко». Кампанию Попова ведет под лозунгом борьбы с насилием и бедностью, но большинство знает ее именно в первом качестве — как сооснователя проекта помощи пострадавшим от домашнего насилия «Ты не одна» и соавтора законопроекта о профилактике домашнего насилия. До работы с темой домашнего насилия Попова основала волонтерскую организацию «Гражданский корпус», помогающую пострадавшим в местах ЧС.
Кампанию за принятие закона о домашнем насилии Попова начала в 2014 г. по личным причинам: ее беременную подругу избил партнер, после чего та потеряла ребенка. Наказания мужчина не понес. В интервью журналу «Деньги» Попова рассказывает о проекте новой правовой базы, защищающей жертв насилия, о связи между насилием и бедностью, а также о том, при каких условиях сегодня возможно сохранить независимость кандидату в депутаты российского парламента.
— Вы писали в фейсбуке, что кандидату с низкой узнаваемостью, как у вас в том числе, на успешную кампанию нужно 30, а лучше 40 млн рублей. Сейчас, как я понимаю, собрано 1,3 млн?
— Примерно так, на сегодняшний день 1,7 млн. Это примерно раз в 20 меньше, чем у моего конкурента в округе Вассермана. У него на счету 30 с лишним миллионов, их перевели мэрские НКО, например «Активное долголетие» — это, как мы знаем, провластная структура.
— У вас нет спонсоров НКО или частных лиц, только донаты?
— Нет, крупных спонсоров нет. Мы очень волнуемся и за наших частных спонсоров, и за НКО, потому что думаем, что если провластный кандидат типа Вассермана получает средства, то претензий быть не может. А мы не можем ничего гарантировать людям, которые нам переводят большие суммы, все может быть. Но я знаю, что сейчас очень многие думают [нас поддержать], мы им очень благодарны.
— Свои деньги вы вкладывали в кампанию?
— Большие нет. В прошлые свои две кампании я закладывала квартиру, но сейчас не буду.
— На что хватает тех средств, что вы собрали? Получается сделать что-то существенное или это капля в море?
— Мы так планируем кампанию, чтобы нам хватило на все. Нам не справиться без активной, яркой кампании, потому что иначе Вассерман может нас просто перересурсить.
— Вы имеете в виду, за счет эфиров на ТВ?
— Не только. У него, например, стоят прекраснейшие кубы а-ля кубики-пирамидки, куча раздатки, он расклейку, разноску делает просто по каждому ящику, газету сделал. В избирательной кампании всегда побеждает тот, у кого больше ресурсов. Никакие другие законы не работают, в итоге играют только ресурсы — административная поддержка (которой у нас нет и никогда не будет) и финансовая поддержка — и вот здесь мы должны Вассермана перересурсить. С учетом того, что у него уже больше 30 млн, нам надо собрать около 40 млн.
— «Яблоко» не помогает вам деньгами?
— Нет, «Яблоко» нас не финансирует.
— И не было таких договоренностей?
— Нет. «Яблоко» одномандатников, или по крайней мере меня, не финансирует.
Про кампанию и повестку
— Помимо непосредственно прохождения в Думу вы ставите себе результаты, которые будете считать удовлетворительными — минимальный процент, узнаваемость вашего фонда «Ты не одна» и т.д.?
— Может быть, это прозвучит очень странно, но мы правда считаем, что мне реально победить. Объективно, округ очень протестный, абсолютно не красный, как принято считать, там побеждали только те кандидаты, за которых призывало «умное голосование». То есть округ пытается выбрать достойного протестного кандидата, вне зависимости от политической принадлежности.
Поэтому я говорю, что наши шансы 50 на 50, выберут или не выберут. А что касается результатов, то и сама компания выглядит очень гуманитарно значимой. Мы [в ходе кампании] собираем недостающие 80 тысяч подписей до миллиона за законопроект о домашнем насилии. Собираем реально на улицах, разговариваем с людьми. И если мы не избираемся, то эти 80 тысяч подписей мы упаковываем в прекрасные холщовые мешки и ставим их под дверь каждого депутата Государственной Думы.
— Как вы приняли решение выдвигаться, вы к «Яблоку» обратились или они вам предложили?
Про насилие как скрепу системы хорошо сказано — не придраться. Но вот откуда у Алены Поповой уверенность, что криминализация и ужесточение наказания за домашнее насилие приведет к сколько-нибудь заметному падению уровня этого насилия, непонятно. Есть много исследований, демонстрирующих, что ужесточение наказания не приводит к снижению уровня преступности — я не вижу причин, чтобы ситуация с домашним насилием стала исключением. В случае подобных инициатив, я думаю, работает не эффект "неотвратимости наказания" (который в целом или работает плохо, или не работает вообще), а эффект просвещения: сейчас многие говорят о домашнем насилии, эта тема на слуху, люди начинают задумываться и постепенно приходят к мысли, что бить сожителей — это неправильно. В случае с нашей страной, я думаю, фундаментальная проблема не в том, что за домашнее насилие дают маленькие сроки (или вообще их не дают), а в общей дефектности правоохранительной и судебной систем. Низкий уровень квалификации (и оснащения) у полиции, у судов, плюс чудовищная коррупция. В итоге гражданам очень трудно или вовсе невозможно защитить свои права по уже имеющемуся законодательству. В таких условиях никакие изменения в законах не будут значительно влиять на ситуацию.
Ну и потом ужесточение законодательства — это борьба со следствием, а не с причиной насилия. Причина — в социальных установках и стереотипах, которые существуют в нашем обществе, в наличии в нем системных проблем типа бедности и недостатка образования. Эти установки меняются только через воспитание детей (и повышение уровня образования у взрослых), а для решения системных проблем бедности и низкого уровня грамотности нужны системные экономические и политические изменения. Ужесточение законодательства чем-то похоже на ужесточение цензуры интернета для борьбы с мизогинией, сошлюсь на свой коммент, чтобы не повторяться: https://republic.ru/posts/101278#comment-175092.
В ситуации, когда "за клевету 5 лет, а за изнасилование — 2 года", надо не за изнасилование сроки повышать, а за клевету снижать (а точнее, вообще убирать из УК эту бесполезную статью). Если говорить в целом, то я считаю, что законодательство следует максимально декриминализировать с постепенным переходом на принципы восстановительного правосудия в части остающихся в УК деяний (т.е. вводя эффективные механизмы, позволяющие преступникам компенсировать жертвам причиненный им вред вместо отправки в тюрьму). Тут есть очевидное исключение — некоторые виды преступлений против личности (к которым изнасилования с причинением вреда здоровью, конечно же, тоже относятся, как и любое причинение вреда с применением насилия), в которых ограничение свободы преступника может быть реально необходимо для защиты жизни и здоровья жертвы. И отправка в тюрьму — тут тоже не единственный вариант, во многих ситуациях он будет избыточным. Есть еще, например, тот самый запрет на приближение, про который упоминается в интервью. Этот закон нам, безусловно, нужен. Также нужно развивать экономические рычаги принуждения к исполнению наказания (не только по этому закону, а вообще) — штрафы, арест имущества, запрет определенных юридических действий типа оформления некоторых типов сделок, получения документов и т.п. В век цифровых технологий все это достаточно просто. В случае запрета на приближение это может быть тот же браслет на ноге преступника и приемник сигнала у жертвы, который автоматически фиксирует нарушения дистанции, назначая виновнику штрафы по прогрессивной шкале, на каком-то этапе — лишение свободы. Есть все основания полагать, что это будет неплохо работать.
Что касается политической позиции, которую Алена Попова формулирует посылом, что по совету своего папы она не готова садиться за один стол с действующей властью (которую она называет "палачами"), то вижу тут неустранимое противоречие — ведь если она изберется в Думу, то это и будет как раз означать, что она села с властью за один стол. Если она этого столь категорично не хочет, тогда, честно говоря, непонятно, зачем она пошла на выборы. Это очень слабое место в ее позиции. А приводить в пример Никиту Белых в этой ситуации — и вовсе популизм. Никита Белых — не единственный, кто попробовал идти на диалог с властью. Собственно, все, кто сейчас находятся во власти и не сидят, так или иначе пошли с ней на диалог. И сама Алена Попова тоже собирается. Я, конечно, желаю ей успеха, но хотелось бы видеть у нее более устойчивую и непротиворечивую позицию.
Я только за.
Плюсик и уважение!
Но...
За Тихановскую, вроде, тоже большинство проголосовало.
Живу в этом округе. "На улице" и в почтовых ящиках есть только Вассерман. В локальных группах соцсетей - Обухов и Загордан, вторая активно взаимодействие с популярным в округе депутатом МГД М.Тимоновым. А вот кампания Алёны Поповой не встречалась ни разу.
Можно прийти в штаб Алены на Первомайской улице д.1, получить информационные материалы для своего дома. А в целом кампании Алены Поповой сильно не хватает денег. В этом тоже можно и нужно помочь через страницы в соцсетях и сайт кандидата. Недавно я видел в Гольяново работу активистов Алены на улицах, но да, у Вассермана пока несравнимо больше ресурсов
Огромное уважение и почтение Алене и лучи поддержки!
Хорошо будет, если законы будут лучше защищать женщин от насилия. Примеры в статье просто вопиющие...
.
Кстати, требование равной оплаты труда будет иметь смысл только, если работодатель больше не будет должен оплачивать декретный отпуск. Потому что сейчас пониженная зарплата женщин это чисто экономическая "плата за риск". Которую государство ловко переложило на плечи предпринимателей... Я не пытаюсь тут спорить "как правильно" или "как надо по справедливости". Я просто обьясняю этот момент на пальцах.
Работодатель не оплачивает декретный отпуск при любой форме собственности. Собственно декретный отпуск - это больничный лист на примерно 5 месяцев, дальше (до 1,5 лет) это отпуск по уходу за ребенком с пособием в 40% заработка, но не более определенной суммы. И те, и другие выплаты работодателю полностью возмещает Фонд социального страхования.
Так что потери работодателя - это только необходимость искать работника на замену на то время, пока место сохраняется за работницей. И необходимость организовывать работу во время больничных листов с ребенком. То есть потери не материальные, а,скорее, организационные.
Спасибо за информацию, не знал. Тогда, действительно, потери - в основном организационные. И не только из-за бумажек, а потому что "вдруг" исчезает один из специалистов, на котором держались задачи\проекты\активности.
Хотя, тут для работодателя как раз возникают дополнительные траты - на поиск и обучение нового сотрудника. И то, и другое - это время и деньги. Может поэтому, в среднем, как раз и платят женщинам меньше.