В фас и профиль. Что стоит за архаическим культом яиц в сегодняшней России

Люди художественных профессий довольно часто играют в какие-нибудь социально-культурные игры, выходящие за рамки их собственно художественной деятельности. Они примеряют на себя то роль аристократа-бретера, то роль простого парня от сохи, то роль рассеянно-возвышенного чудика, не знающего, где поставить подпись в гонорарной ведомости, то роль мятежного косматого анархиста-одиночки, то роль брутального и неулыбчивого, пропахшего порохом и пьянящим, отпугивающим нервных, не в меру чувствительных натур здоровым мужским потом радетеля за «Великий Имперский проект».

Эти, последние, беспрерывно манифестируя пубертатные по сути представления о мужественности, любят говорить о «настоящих мужиках», о том, что у них в жилах «кровь, а не вода», о том что «настоящий художник тот, у кого есть яйца», при этом факт наличия упомянутых яиц непременно связывая с постоянной готовностью к насилию.

Ничуть не отрицая несомненной репродуктивной роли гениталий, я все же вынужден признаться, что и в художествовании, и в повседневном социальном существовании мне как-то больше интересны и симпатичны авторы, да и просто собеседники, чьи явленные миру достоинства располагаются выше пояса. Конструктивная роль головы или, допустим, сердца, мне кажется, все же важнее. Впрочем, не настаиваю — это опять же дело вкуса и персонального опыта каждого.

Но миф и эстетика пресловутых яиц как универсального признака всяческой «крутизны» тем не менее живут и о себе всячески напоминают.

А различные «крутые пацаны» неутомимо продолжают награждать друг друга символическими яйцами. Первой степени, второй, третьей… И не какими-нибудь пасхальными. И не какими-нибудь Фаберже.

Особенно, кстати, трогательно, что и функционеры, и рядовые члены «партии яиц» иногда любят наделять яйцами даже тех, кому они вовсе не полагаются. Женщин, например. «Эта баба — с яйцами!» — восхищенно говорят они, в своем эгоцентрическом самозабвении совершенно не учитывая того, что далеко не каждой женщине так уж лестно, когда ей — пусть даже и метафорически — приписываются первичные признаки существ противоположного пола.

Архаичный культ «яиц», вдруг обнаруживающий в ряде случаев свою андрогинную природу, базируется на том, что «кому же неохота быть мужиком».

Был когда-то у меня знакомый, который, судя по всему, был заядлым сексистом, хотя в те годы мы такого слова не знали, а поэтому считали его между собой просто дураком.

Одной из немногочисленных его ярких особенностей была манера оценивать всяческие дела и поступки всяческих людей по двухбалльной системе — «мужское», то есть хорошее и правильное, и «женское», то есть глупое и никчемное.

Девушек, которые ему нравились, он называл «хорошими парнями», не обращая внимания на то, нравится ли это им. Про женщин, которых он считал умными, он говорил, что у них «мужской ум». Ну, и так далее.

Однажды, встретив на улице свою знакомую, которая сообщила ему, что недавно родила ребёнка, он свое одобрение по этому поводу обозначил так: «Поздравляю! Молодец! Это настоящий мужской поступок!» Он не пошутил, нет.

Ну, и «яйца», конечно же! Куда же без них! Яйца, универсально символизирующие всяческое «мущинство» и навешиваемые, как елочные игрушки, на все возможные места, до которых удается дотянуться.

И ничего с годами особенно не меняется. Меняются лишь исторические нюансы, совокупно составляющие критерии и признаки яйценоскости. Но яйца-то все те же. Что в фас, что в профиль.