Книжный магазин в Мадриде
La Presse/ Keystone Presse Agency/ Global Look Press
В бурном потоке новостей промелькнула и такая вот шустрая серебристая рыбка:
«Российские издатели придумали, как обойти ограничения со стороны иностранных правообладателей, которые прекратили работу в России. Теперь вместо оригинальных бестселлеров, которые нельзя издавать на русском из-за авторских прав, они будут выпускать их пересказы без прямого цитирования».
Ну, что сказать. Такой вполне почтенный и понапрасну третируемый снобами жанр, как художественный пересказ мировой классики, имеет давнюю и вполне славную традицию и историю. Все ли помнят о том, что «Робинзона Крузо» мы в детстве читали именно в пересказе? И не в чьем-нибудь вообще, а в пересказе Корнея Чуковского. А «Гаргантюа и Пантагрюэль» — и вовсе в пересказе Николая Заболоцкого. Плохо ли!
Так что не надо кривиться при слове «пересказ».
Во-первых, я вообще убежден, что любой пересказ, даже самый неуклюжий, все равно предпочтительнее, чем полное отсутствие чего бы то ни было.
Во-вторых, бывают пересказчики совершенно выдающиеся в своем роде.
Был, например, когда-то у меня знакомый, который любил и, что еще важнее, умел пересказывать кинофильмы. Он был не только страстный киноман, но еще и имел некоторые возможности по части проникновения на разные кино-фестивальные показы и закрытые премьеры. Их он и пересказывал тем, кто туда не попадал. Вполне просветительская миссия, между прочим.
Пересказывал он настолько увлеченно и виртуозно, так артистично «показывал» персонажей и интонировал их реплики, что его рассказ казался не вольным и неизбежно профанным переложением высокого и рельефного в низкое и плоское, а практически конгениальной проекцией всех условностей и приемов киноискусства на «вербальный экран». Но главной особенностью его искусства было то, что его пересказ длился практически столько же времени, сколько длился, так сказать, оригинал.
В общем, высший класс. Но такой мастер, увы, в моей жизни попался лишь один.
Пересказ литературных произведений, казалось бы, легче и проще. В том смысле, что и пересказ, и его объект существуют вроде как на одном и том же языке.
Это так, но лишь для тех, для кого литература это не «что» и не «как», а «про что». Для тех, кто не вовлечен в важнейшее культурное дело — в процесс обмена цитатами как кодами и паролями, по которым узнаются «свои». Для тех, кому в крайнем случае любопытно, «чем там дело кончилось в этом «Онегине» — дала Танька Женьке в конце концов или нет».
Романы — это ладно, кто их теперь особенно читает! А вот сериалы — это да!
Я при каждом удобном случае говорю и пишу о том, что основными источниками моих поэтических инспираций чаще всего служат те или иные образцы маргинальных или служебных жанров словесности. Например, школьные учебники, разговорники или отрывные календари. Краткий пересказ чего бы то ни было — один из таких вдохновляющих жанров.
Вот я и сочинил однажды такую штуку, которую так и назвал «Краткое содержание серии». Вот она:
«Антон получает письмо неизвестного содержания, после чего срочно вылетает в Москву.
Алексей Витальевич просыпается с неясным ощущением тревоги.
Валерия в супермаркете нос к носу сталкивается с Николаем, которого считала погибшим в автокатастрофе.
Тамара недоумевает по поводу внезапной холодности Андрея.
Неизвестные поджигают дачу Веселовых.
Сильный ливень загоняет Виктора на выставку-продажу сезонных овощей, где он знакомится с Галиной.
Свадьба Веры и Аркадия расстраивается из-за неожиданной смерти Варвары Никифоровны.
Сергей проигрывает в карты инвалидную коляску Людмилы Николаевны.
В семье Тряпицыных царит уныние, но неожиданно возвращается Лида, и жизнь потихоньку налаживается».
Пересказывают не только книжки, кинофильмы и телесериалы. Пересказывают сны. Или даже вещие видения.
Кроме штатных, размахивающих руками, выпучивающих глаза и произносящих первые пришедшие им на ум слова, но с непременно завывающими интонациями шарлатанов-гипнотизеров, подобных тем, кто когда-то гастролировали по санаториям и домам отдыха безразмерного отечества, на сцену повыпускали заполошных, заметно свихнувшихся на бесплодных поисках имперской Атлантиды литераторов. Они, надо отдать им должное, умеют довольно цветисто пересказывать содержание своих красочных галлюцинаций и могут представлять собой любопытный материал для специалистов. Не для литературоведов, нет. Для других — для антропологов, социологов, для психиатров, наконец.
Маргарита Симоньян, Дмитрий Киселев и Владимир Путин
Kremlin Pool/Global Look Press
О явлениях и проблемах современного цивилизованного мира они рассказывают примерно так же, как во времена милого их сердцу ГУЛАГа кто-нибудь из «политических» пересказывал блатарям, соседям по бараку, произведения мировой классики. За пайку, разумеется, — не из любви же к искусству. Этот жанр устного народного творчества, описанный во множестве воспоминаний, назывался «тискать рОман» — именно с таким почему-то ударением. Говорят, были когда-то поистине выдающиеся мастера этого дела.
Вот и наши бойцы пропагандистско-литературного фронта без устали тискают были и небылицы в стихах и прозе из загадочной и неведомой, как Лукоморье, жизни цивилизованного мира. На языке и в нравственно-эстетических категориях, хорошо понятных их целевой аудитории.
В нехитрых, но постоянно возбужденных мозгах этой самой аудитории представления о современном мире располагаются примерно в таком же виде, в каком в интеллектуальный, так сказать, багаж далеких, но неизменно социально близких им блатарей из надышанных бараков входили когда-то «Гамлет», «Анна Каренина», «Капитанская дочка», «Герой нашего времени», «Три мушкетера», «Остров сокровищ», «Золотой теленок» и все прочее, включая все четыре Евангелия и жития святых.
А про упомянутых в начале издателей я ничего сказать не хочу. По крайней мере — дурного. Пиратство? Ну, да, есть маленько. Но что такое это комариного масштаба пиратство на фоне вселенского разбоя, творящегося совсем рядом! Придумали — и молодцы. Люди вертятся как могут. Камня, в общем, не брошу. Пусть его кидает тот, кто сам безгрешен.
