«Одинокая женщина желает познакомиться», киношлягер 1986 года, трудно назвать шедевром, но, довольно точно передавая мироощущение позднесоветской эпохи, он может быть понят как высказывание во многих отношениях эмблематичное. Это и витрина частной жизни советских граждан накануне больших перемен, и живое доказательство хрупкости государственной системы, тщетно требующей от людей самоотречения. Но самое главное, — это неочевидное квир-высказывание, которое оригинальным образом переформатирует каноническую советскую мелодраму.
Клавдия Почукаева, портниха, воспользовавшись шутливым советом коллеги по ателье, расклеила объявления «Одинокая женщина желает познакомиться». Не побоялась и адрес на листке указать, что было странно для горожанки даже в те позднесоветские годы, когда СССР еще сохранял видимость порядка. Система еще не треснула по швам, но пресловутая «вненаходимость», если говорить в формулировках популярного американского антрополога Алексея Юрчака, — типичная для «застоя» унылая уверенность, что советскость безальтернативна, — истончалась на глазах.
Виктор Мережко рассказывал, что тему для нового киносценария обнаружил на улице: увидев объявление, да еще и с адресом, принялся думать, кто же мог его написать. У него получилась героиня, преисполненная собственного достоинства, — сухая и строгая, что послужило хорошим контрастом прямоте предложения.
Одинокая. Познакомится.
В фильме, снятом в 1986 году в Харькове, к экранной Клаве гость пришел немедленно, а вскоре, после обмена колкостями и неудачной шутки получил по башке бытовым аксессуаром. Начиная с 1960-х, количество зарегистрированных преступлений в СССР неуклонно росло, к середине 1980-х достигнув своего пика. Одинокая позднесоветская женщина не чувствовала себя в безопасности, оказавшись тет-а-тет с посторонним мужчиной, и, оценив ситуацию как опасную, была вынуждена защищаться.
То, что могло вывести в детектив, триллер, фем-манифест, стало комедийным ходом, показывающим, что главная героиня умеет постоять за себя, а сам фильм хочет быть чем-то большим, нежели востребованная в ту пору советская мелодрама (с жанровой точки зрения идеальная рамка для выражения неподвижности времени, — ощущения типичного для советского кинематографа эпохи «застоя»).
Вячеслав Криштофович создал фильм об одинокой женщине, опираясь на предшествующие киноповести о советских холостячках с матримониальными планами, и продолжая эту своеобразную традицию. Через четыре года, в 1990-м украинский режиссер снял еще один «женский хит» — «Ребро Адама». Камерная картина о трех поколениях москвичек закрыла долгую и, если приглядываться, довольно мучительную линию образов одиноких, не очень счастливых советских женщин, которым приходится лепить себе мужей, партнеров, спутников жизни из того, что уж есть, — а добра там негусто.
Клавдия, благодаря объявлению познакомившаяся со спившимся циркачом Валентином, готова к компромиссу, — она не закрывает дверь перед носом внезапного гостя, она, безошибочно считав его люмпен-статус, все ж и в формате якобы нейтральном готова ко взаимодействию. Ход архетипический: женщины позднесоветского кинематографа частенько занимались спасением мужчин, сбившихся с пути истинного.
Так было и в «Калине красной» (1973), где Любовь способствовала социализации Егора, так было и в «Афоне» (1975), где Катя готова к самопожертвованию ради благополучия крепко пьющего сантехника. В комедии «Любовь и голуби» (1984) роль главы семьи отведена и Надежде, жене слабохарактерного Василия, и бабе Шуре, супруге дяди Мити, домашнего алкоголика.
Эту готовность к служению можно счесть выражением классической страдательной традиции, многообразно кодифицированной в российской культуре и последовательно утверждавшей, что баба только в присутствии мужика и может быть человеком. Но как бы красиво ни звучали слова о величии и героизме «русской женщины» (кавычки тут потому, что Россия всегда была страной многонациональной), есть тому объяснение и самое прагматическое: Ж и в дореволюционной России было больше, чем М (1000/992 по данным 1897 года), а в советское время этот дисбаланс только увеличивался.
К началу 1980-х на тысячу женщин приходилось 784 мужчины (данные переписи населения 1979 года).
«Советская женщина наследственно знала, что мужчин меньше, чем женщин, и что отдельно взятый статистический мужчина может ей не достаться. Мать-одиночка неизбежна, но одиозна. Поэтому «патриархат» в России осложнен домостроем: мужчина в глазах женщины является еще и моральной ценностью», — писала в 1991 году исследовательница кино Майя Туровская.
И стоит учесть, что потребление алкоголя — упражнения в СССР преимущественно мужского — выросло к 1980-м годам до рекордных высот: 14 литров в год, что в пересчете на мужское население с некоторыми поправками на редких трезвенников составляет одну бутылка водки каждые два дня . Иными словами, у гражданки Почукаевой были неплохие шансы остаться без мужа, а если и выйти замуж, то за человека (сильно)пьющего, и, если смотреть самые частые причины смертности у мужчин, — рано остаться вдовой.
Одинокая женщина с объявлениями, — героиня Ирины Купченко, — знакомится с персонажем Александра Збруева. И если для актера это была попытка уйти от образа ухаря Ганжи из популярного телефильма «Большая перемена», то для актрисы амплуа не изменилось: как прежде в «Странной женщине» и в «Без свидетелей», Купченко предстала в облике повзрослевшей тургеневской девушки, — уже набравшейся горького жизненного опыта, но преисполненной желания жить. Она — горожанка, что немаловажно, и на свой, городской лад пытается взять судьбу в свои руки.
И стоит учесть год премьеры, — 1986-й, — когда советская мелодрама (или, если угодно, «кино о женщинах»), — не только оформилась в канон, но и пережила свой пик. Мастеровитому Виктору Мережко было очевидно, из каких компонентов собирать сценарий, а режиссеру Вячеславу Криштофовичу было понятно, каким образом снимать: позади, в прошлом недалеком хватало картин о советском мариводаже.
Вторичный на стадии задумки, фильм «Одинокая женщина желает познакомиться» (далее ОЖЖП) все ж избежал участи произведения второсортного. В руках людей небесталанных материал сколь угодно банальный способен заиграть по-другому.