Владимир Путин / kremlin.ru
Слова Владимира Путина, в отличие от красноречивых дел президента, как известно, стоят недорого. Эпитеты «достоверная», «правдивая» и уж тем более «откровенная» органически несовместимы с информацией, поступающей из Кремля — начиная с главы государства и заканчивая сотрудниками президентской администрации. Вопрос: как понять состояние и интенции власти, кого слушать? Если вынести за скобки шепот анонимных инсайдеров в Telegram-каналах и независимых СМИ, выбор невелик. Но при желании даже в публичных выступлениях представителей парламента или правительства можно распознать что-то смутно напоминающее адекватное описание ситуации. Например, реплика «Вот говорят: „Давайте мобилизуем [дополнительные] 3 миллиона»», небрежно брошенная на неделе членом думского комитета по обороне генерал-лейтенантом Андреем Гурулевым (о признательных заявлениях главы комитета Андрея Картаполова, сделанных ранее, мы писали), вполне рельефно передает умонастроения российских депутатов. Или взять кабмин: не далее как в пятницу премьер Михаил Мишустин призвал не строить слишком оптимистичных прогнозов — то есть усомнился в целесообразности, пожалуй, самого любимого занятия путинской бюрократии на протяжении последних десятилетий. А министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев, сын одного из ближайший путинских соратников, и вовсе использовал слово «катастрофа», живописуя разразившийся топливный кризис в агросекторе (подробнее о нем чуть ниже). Разумеется, никто из этих людей не рискнет поделиться мыслями о том, как война разрушает страну и что, несмотря на звучавшую браваду, санкции работают. Но этого по большому счету и не нужно — достаточно и того, что говорится вслух.
