Адам Делимханов и Адам Кадыров
Фото: телеграм-канал Делимханова
Со всякой «духовностью», со всякими «патриотизмами» да и с «нравственностями» давно уже покончено, причем, похоже, если и не раз и навсегда, то уж точно надолго. Заметная еще издалека отъявленная токсичность всех этих слов резко шибает в нос и парализует умственную волю.
Пришла, похоже, очередь «героев» и «геройства». Не тех «героев», которые герои эпоса, герои литературных произведений, герои кинофильмов и театральных спектаклей, а, так сказать, носителей героического социального поведения.
«Когда страна быть прикажет героем, — пелось в широко известном марше Дунаевского из «Веселых ребят», — у нас героем становится любой». Но это когда еще пелось! А нынче так давно уж не поется. Потому что нет, не любой.
Совсем не любой. А только тот, кто родился «маленьким принцем» большого начальника небольшого народа, тот, кто получил высочайшее благословение на свой великий подвиг и величайшую признательность обширнейшей «референтной группы» за то, что самым героическим образом храбро отметелил абсолютно беззащитного человека, пусть даже и дурного.
Героизм, — особенно такой, как этот, — нуждается в многочисленных знаках, эмблемах и символах, его подтверждающих и обозначающих. Вот и льется, не зная устали, золотой ливень самых разнообразных наград на гордо поднятую голову беззаветного юного героя, слегка напоминая мне популярный в годы моего детства мультипликационный кинофильм «Золотая антилопа». Если не помните такой, то посмотрите, сейчас это не трудно.
Несколько поколений советских людей, — и детей, конечно, в особенности, — жили, учились, работали и даже культурно отдыхали на постоянном фоне темы героизма и постоянной готовности к подвигу. «В жизни всегда есть место подвигу», — мелом писалась на школьной доске тема сочинения на свободную тему.
«Героическая симфония» стала давать петуха и заметно фальшивить примерно тогда, когда золотые геройские звезды стали густым слоем покрывать обширную грудь одного хорошо известного четырежды героя. И было бы их, этих звезд, еще раза три по столько же, если бы хватило площади генсековской груди и, — главное, — если бы этот вечно свежий кавалер не отправился однажды в свой последний и не очень-то геройский путь.
Генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев встречает первомайскую демонстрацию, 1977 год
ТАСС / Мусаэльян Владимир
В моем же любознательном детстве, в моей же бурной и беспорядочной читательской биографии герои, вычитанные из «Мифов и легенд Древней Греции», — такие, как, например, Геракл, — перемешивались и перепутывались в сознании с героями настоящего или недавно прошедшего времени.
Пионеры-герои и все прочие героические подростки обоего пола, — реальные или выдуманные, — по неписанному агиографическому канону тех времен геройским титулом награждались, как правило, посмертно.
Были, конечно, и живые герои. Но они были взрослые. Они носили на груди геройские звездочки, назывались Героями Советского Союза и вызывали слегка суеверное восхищение. Суеверное — именно потому, что они были живыми.
«Геройская смерть», «героически погиб в бою» были тогда слишком устойчивыми словосочетаниями, чтобы «Геройство» и «Смерть» употреблялись по отдельности.
Герои в нашем мальчишеском понимании всегда ходили в опасной близости с гибелью всерьез. И гибель их, как правило, находила. И она же, одной рукой отнимая у них их юную жизнь, другой — делала их героями на веки вечные.
Их, которых орлятами называли в отряде, а враги называли орлами, расстреливали белогвардейцы. Их до смерти замучивали в своих застенках фашисты. За ними кралась в ночи и находила где-нибудь за амбаром кулацкая пуля. Они ценой собственной жизни разоблачали нарушителя священной границы или диверсанта с торчавшими из всех карманов сшитых не по-русски широких штанов бикфордовыми шнурами и «картами укреплений советской стороны».
В моем детстве такие слова, как «герой», «геройский» еще что-то значили. И что-то значили они довольно долго. И приходило постепенно понимание того, что герой не обязательно должен гибнуть на полях сражений. Приходило понимание того, что некоторые живые люди, твои современники, тоже, вообще-то, герои. Их судили неправедным судом, их сажали в лагеря и упрятывали в психушки, а они при этом были самыми настоящими героями.
Петербургская художница Саша Скочиленко в здании суда
Фото: телеграм-канал в поддержку Саши Скочиленко
И сейчас есть люди, чье социальное поведение отмечено заметными признаками героизма, героизма в самом, так сказать, классическом смысле этого слова.
Только что-то мешает здесь и теперь назвать их «героями». Потому что где он, этот классический смысл! Где, где… Все там же.
Нет его, этого смысла. Он остался где-то в полутемном музейном пространстве общей нашей исторической памяти. Назовем этих людей просто «свободными людьми» — сегодня это, между прочим, дорогого стоит. За это сегодня взимается плата. Как когда-то — за героизм.
