«В 2034 году женщины Ирана будут свободными и смогут ездить по всему миру». Будущее глазами военнослужащего, протестовавшего против режима

Новый герой футурологического проекта Republic «Планета 3650» — 29-летний бывший военнослужащий из маленького города в Иране. Мехди участвовал в протестах против иранского режима, но вынужден был бежать из страны, спасая свою жизнь. Сейчас он живет в Турции, работает администратором сайта и продолжает следить за событиями на родине. Мехди рассказывает о положении женщин, ЛГБТ-людей и журналистов — и хочет верить в свободное будущее своей страны.

Я уехал из Ирана три года назад. У меня было немного сбережений, примерно тысяча долларов. Мой друг, который к тому времени жил в Стамбуле, пригласил меня к себе как гостя. И поскольку к тому моменту я уже отслужил два года в армии, я смог выехать из страны и приехать сюда. Если мужчина в Иране не отслужил в армии, он не может покинуть страну.

У меня почти не было вариантов, кроме Турции, потому что у людей с иранским паспортом в запасе не так много стран, куда можно поехать без визы. В Стамбуле мне понравилось, правда, иностранцу в Турции очень сложно найти работу. Если местные компании хотят нанять иностранцев, им нужно платить много налогов и делать им рабочую визу. Такова политика Турции, здесь хотят, чтобы именно турки находили работу. Но мне повезло устроиться, я работаю администратором сайта для ресторана.

Я все время слежу за тем, что происходит в Иране, следил за протестами. Буду честным, я все время плачу, пока я здесь. Иранские власти убивают людей, убивают женщин, детей, подростков, и это ужасно. И так происходит уже 40 лет. В исламе считается, что если ты сражаешься с врагом, то можешь брать в рабство его женщин, мужчин. И это то, что они делают: они убивают нас, они берут нас в рабство, они пытают нас, они насилуют наших женщин, и это отвратительно. Они — это правительство, которое сейчас существует в Иране, а мы, народ Ирана, его жертвы.

Я думаю, что большинство людей в Иране придерживаются таких же взглядов, как и я. Может быть, 95% иранцев настроены против нынешнего правительства.

Власти постоянно хотят показать, что люди протестуют только против ношения женщинами хиджабов, но на самом деле этот протест против пыток, против убийств, против того, что делает с людьми нынешний режим.

В Иране через 10 лет должно быть легко жить людям, особенно старикам. Вся моя семья живет в Иране, и им очень тяжело. Экономика Ирана сейчас на самом глубоком дне, которое когда-либо существовало в истории Ирана. Один доллар сейчас стоит 40 тысяч иранских риалов [на момент публикации курс доллара приблизился к 1 млн риалов — Republic]. Люди стараются переводить все деньги в доллары и не оставлять их в местной экономике, в местной валюте. Они пытаются это делать, чтобы ослабить правительство. Семьи живут все беднее, с каждым днем зарабатывают все меньше, и все из-за этой ужасной экономической ситуации. Мои родители говорят мне, что с ними все в порядке, чтобы я не переживал. Но на самом деле я знаю, что им очень тяжело.

«Женщины в Иране испытывают ежедневное унижение»

Мне сложно сказать, кому в Иране тяжелее жить — мужчинам или женщинам. Иногда это тяжелее для мужчин, иногда это тяжелее для женщин, к ним применяют разный уровень жестокости. Но обычно женщин подавляют больше, их унижают каждый день. Если женщина выходит из машины непокрытой, или из-под ее платка видны волосы, ее может остановить полиция и начать оскорблять. Если женщина использует помаду, ее тоже будут оскорблять и унижать. Женщины в Иране испытывают ежедневное унижение. Для мужчины в Иране самое сложное — попытаться выжить и позаботиться о тех людях, которые вокруг него.

Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

У иранского правительства много разных структур силовиков. Есть обычная полиция, есть секретная служба вроде ЦРУ, есть военизированный «Басидж». Это подразделение полиции, чья работа — следить за тем, чтобы никто не высказывался против правительства, они участвуют в подавлении протестов. Его сотрудники часто выглядят как обычные люди. Если они увидят, что кто-то протестует или высказывает «неправильные» мысли, у них есть вся власть, чтобы сделать с этим человеком что угодно. Все, что они захотят.

Есть «Гашт-и-Эршад», это назидательный патруль, у них отдельная униформа. Если женщина не одета в соответствии с дресс-кодом, сотрудники патруля начнут ее оскорблять, они будут с ней жестокими. Есть силовая структура, которая управляется напрямую верховным лидером Ирана Али Хаменеи. И сейчас все вместе эти силовые структуры подавляют иранский народ. Все они часть государственной системы.

Каждый день я читаю что-нибудь, связанное с Россией. Я слежу за этим и вижу, что то, что происходит в Иране и в России, очень похоже. Я скажу свое честное мнение: как иранцы мы думаем, что лидер Ирана Хаменеи — раб Путина. И Путин не захочет потерять свою игрушку в лице иранского лидера. Россия получает от Ирана очень много денег буквально за что угодно. Например, еще 30 лет назад Россия пообещала Ирану построить несколько атомных электростанций, но до сих пор эти станции не достроили. И это строительство — одна из тех вещей, за которые Россия получает деньги от Ирана.

«Через 10 лет мы увидим, что протест в Иране победит»

Война, которую Россия развязала против Украины, ужасна и отвратительна. Насколько я знаю, когда Советский Союз разрушился, американцы пообещали, что НАТО не будет расширяться на восток. Но все равно они стали расширяться, и тем самым они дали России повод. Но я считаю, что это не причина нападать на другую страну, и я ненавижу эту войну. Я уверен, что каждая страна должна иметь право принимать свои решения, куда ей идти, и Украина имела право развиваться по выбранному ею пути.

Путин и российская армия используют иранские дроны в войне против Украины, и когда я об этом узнал, я чувствовал себя ужасно. Сначала украинское государство попыталось сказать об этом миру, а потом все увидели видео, фото и другие доказательства. Я знаю эти дроны, потому что я служил в армии, и это те самые дроны «Шахид». В конце концов наши власти признали, что это иранские дроны. А наш лидер Хаменеи сказал: «Да, мы продали русским дроны». Он это признал, но сказал, что мы продали их до войны. Я уверен, что это ложь.

Насколько я знаю, российское оборудование, как правило, устаревшее, оно из Советского Союза. Я думаю, это чисто мое мнение, что российские власти планировали войну на одну-две недели, но они не были по-настоящему готовы к этому. И сейчас получается, что когда весь мир просит тебя остановиться, все, что ты можешь, это купить дроны у своих «рабов».

Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

Я уверен, что через 10 лет мы увидим, что протест в Иране победит. Весь этот ужас в нашей стране начался 40 лет назад, и столько же лет люди протестуют за то, чтобы быть теми, кем они являются. Первый протест власти подавили за два-три дня, тогда они убили очень много людей. Новые протесты по всей стране начались спустя 10 лет. И снова власти проявили жестокость, и снова с оружием подавили протесты. Еще через десять лет вспыхнули новые протесты по всей стране, их тоже подавили их за четыре дня. Но после этого они стали вспыхивать чаще, и их тоже быстро подавляли, меньше, чем за неделю. Но люди уже не так боятся, как боялись раньше.

Мы знаем, что либо народ победит, либо отступит, и тогда они убьют нас одного за другим. Так что у иранского народа нет выбора.

Меня мучает, что я уехал из Ирана и не участвую в протестах. Это все, о чем я думаю сейчас. Всего я участвовал в трех протестах, и в первый раз мне было лет 16–17. Я вышел протестовать в первый же день, и меня били полицейские. Когда я вернулся домой, родители увидели, что я избит, и они запретили мне ходить дальше на протесты.

Второй раз я ходил протестовать вместе с братом. Тогда мы с ним жили в другом городе, и родители не могли нас остановить. Мы участвовали в протестах три или четыре дня, нас много били, забрасывали гранатами со слезоточивым газом, стреляли резиновыми пулями. Но в те же дни в других городах полицейские стреляли в людей настоящими патронами.

В третий раз мы протестовали с моим братом целых три дня. Тогда я служил в армии, я был солдатом, но в те дни у меня были выходные. Я служил в пограничных войсках рядом с пакистанской границей, и каждые три месяца нам давали по две недели выходных. От места службы до дома мне приходилось ехать по два дня на автобусе.

Если бы власти поняли, кто я, если бы идентифицировали меня, я бы попался. Я использовал маску, чтобы прятать свое лицо во время участия в протестах, ни одна камера меня бы не обнаружила.

Вскоре после этого закончился срок моей службы, и я просто поехал в Турцию. Многие иранцы, которые участвовали в протестах, уезжают в другие страны. Многих при выезде допрашивают, проверяют документы, обвиняют и подозревают в работе на иностранные компании. Как только ты делаешь одну маленькую ошибку, они сразу же тебя задерживают.

Иллюстрация создана Анной Гавриловой с использованием Midjourney

В 2034 году женщины Ирана будут свободными и смогут свободно ездить по всему миру. Сейчас женщины тоже могут выезжать из Ирана. Но исламское правительство сделало так, что если женщина хочет покинуть страну, ее муж должен дать на это разрешение в письменной форме. Если она не замужем, у нее должно быть разрешение от отца. Только если женщина разведена или вдова, она может выехать по своей воле.

В Иране через 10 лет не должны казнить ЛГБТ-людей. Сейчас это делают, и это отвратительно. Власть убивала даже подростков за это. Я жил в маленьком городе, который называется Решт. Это один из самых либеральных городов в Иране. Люди там не очень религиозны. И там у меня есть друзья-геи, но среди моих знакомых никогда не было трансгендерных, гендерфлюидных людей. Они есть в Иране, но им приходится скрываться, потому что это очень опасно. Гею, трансгендерному или гендер-флюидному человеку, чтобы выжить в Иране, самый простой вариант — просто прятаться. Моим друзьям-геям приходится быть очень консервативными в своем выборе партнеров и жениться по правилам на женщинах.

Я всегда восхищался иранскими журналистами, которые рискуют своей жизнью и жизнями своих семей, чтобы делать свою работу. В Иране все независимые СМИ заблокированы, и люди пользуются VPN. Честно говоря, я испытываю такое же восхищение и перед российскими журналистами, которые находятся под постоянным давлением.