Дмитрий Лекай/Коммерсантъ

Назначение Владимира Колокольцева министром внутренних дел было предсказуемым. Его кандидатура была одной из 2-3 наиболее обсуждавшихся последний месяц кулуарно и публично. Оно – политически компромиссно и призвано сбалансировать многие, сильно недовольные Рашидом Нургалиевым, группы интересов. Колокольцев в милиции всю жизнь. Его назначение министром – это знаковое событие для полиции, поскольку с 2001 года, после Владимира Рушайло, МВД возглавляли люди, не имевшие до того отношения к этой системе. Как и Рушайло, Колокольцев в середине 90-х служил в московском региональном управлении по борьбе с оргпреступностью, а начинал 30 лет назад в охране и патрульно-постовой службе. Возвращение своего человека в министерство однозначно призвано успокоить полицейское сообщество. Теперь в полиции высокие зарплаты, министр – «мент» с харизмой и неплохой репутацией, перетряски с реформой за спиной и 6 предстоящих лет путинской стабильности. В общем, счастье на полицейской улице. Дурно пахнущих коррупцией шлейфов или серьезных провалов за ним не числится. Зато как минимум дважды генерал успешно выполнял сложные задачи: зачищал на посту начальника ГУВД Орловскую область от наследия бывшего спикера Совета Федерации Егора Строева, а в 2009 году был брошен командовать московским милицейским контингентом после отставки генерала Владимира Пронина из-за расстрела майора Евсюкова. Именно ролью успешного антикризисного менеджера, выполняющего поставленные Кремлем задачи, Владимир Колокольцев, очевидно, и заслужил пост министра. При этом опыт работы на федеральном уровне у нового министра отсутствует напрочь, ему придется выстраивать отношения с остальными влиятельными силовиками – и ФСБ, и ФСКН, и Генпрокуратурой. Но более всего – с главой СКР Александром Бастрыкиным, который, без сомнений, остается на своем посту. Именно Бастрыкин извлек максимальную выгоду из недавнего скандала с полицейскими пытками в казанском отделе «Дальний», не только встав на сторону общественности, наказав даже своих подчиненных за халатность, но и услышав голос правозащитников, предложивших создать спецподразделение в СКР, расследующее только должностные преступления. Речь, понятно, прежде всего о преступлениях полиции. Известно, что при Колокольцеве не возбуждено ни одного уголовного дела за силовые с рваными ранами и переломами костей разгоны омоновцами протестных акций. Зато 3000 обвинительных приговоров за оскорбление и насилие в отношении представителя власти удивили даже видавшую многое председателя Мосгорсуда Ольгу Егорову. Если он решит продолжить курс на снижение любыми способами уголовных дел в отношении полицейских, рано или поздно интересы ведомств и общественности столкнутся. При всем этом Владимир Колокольцев, в отличие, например, от бывшего первого замминистра и главы питерского главка Михаила Суходольского или главкома внутренних войск Николая Рогожкина, не замечен в резких публичных высказываниях в адрес протестующих и оппозиции. Он проповедует более рассудительный подход и, будь его воля, отказался бы силовых методов. Именно по его инициативе в общественный совет при ГУВД Москвы впервые в России были введены реальные гражданские активисты разного спектра, он пытался выстраивать рабочие конструктивные отношения. Но лояльность и исполнительность, очевидно, также среди ценных преимуществ нового министра в глазах президента. В итоге, назначение Колокольцева министром внутренних дел не пугает, но и не радует. Это будет преемственность курса МВД на обеспечение политической стабильности, попытка минимизировать ущерб репутации ведомства. Возможны и новые шаги навстречу инициативам общественности, но не дальше довольного короткого поводка из-за кремлевской стены.