Фото: Кирилл Каллиников/РИА Новости

Новый глава Минобрнауки Дмитрий Ливанов хорошо известен всем следящим за отечественной научно-образовательной политикой. Как и его предшественник, новый министр – доктор физ.-мат. наук, причем публикаций в авторитетных научных журналах у него гораздо больше, чем у Андрея Фурсенко. Ливанов считает себя учеником Алексея Абрикосова, разделившего Нобелевскую премию с Виталием Гинзбургом. 

Академик Абрикосов в 1991 году эмигрировал в США, устроился в одну из национальных лабораторий и объявил, что не считает себя российским ученым. О научном уровне оставшихся на Родине коллег и о самой возможности исследовательской работы в России он отзывается крайне неодобрительно. Судя по выступлениям в прессе, столь же неприглядной кажется ситуация в российской науке и Дмитрию Ливанову. Провинциализм, геронтократия, кумовство, отсталость, невежество, несоответствие передовому западному опыту – все это новый министр замечает хорошо и не стесняется критиковать. 

Меньше всего нравится Ливанову Российская академия наук, которой он посвятил две программные статьи в «Эксперте» (1, 2). Они написаны вместе с известными «западниками» Сергеем Гуриевым, Михаилом Гельфандом и Константином Севериновым, не привыкшими стесняться в оценках. Однако наиболее жесткие и неоднозначные пассажи про РАН в этих статьях принадлежат именно перу нового министра (по крайней мере, так мне говорил один из его соавторов). 

Если вкратце, то РАН – это «слепок с АН СССР, деградировавшей за последние двадцать лет в условиях дефицита финансирования, самоизоляции и отсутствия общественного и государственного контроля». Ее предлагается перестроить из демократически самоуправляемой независимой организации с огромными материальными активами в почетный клуб ученых наподобие Национальной академии наук США, т.е. фактически упразднить. Ливанов и соавторы уверены, что нынешнее руководство Академии ни на какие реформы не способно, а успех сопутствует ему лишь в «насаждении психологии крепости, со всех сторон окруженной врагами». Поэтому деньги РАН надо в перспективе перевести в грантовые фонды РФФИ и РГНФ, а дееспособных академических ученых переместить в вузы и национальные исследовательские центры (российский аналог национальных лабораторий США, на сегодня таким статусом наделен лишь Курчатовский институт). Годных сотрудников ликвидируемой Академии отберут иностранные эксперты, а для всех остальных, работающих ниже мировых стандартов, будут введены специальные пенсии. Деньги на них возьмутся благодаря «разработке финансовых, организационных и правовых механизмов использования имущества» – читай, продаже недвижимости РАН.

Авторам статей было «понятно не только что делать, но и как следует действовать. Вопрос в политическом решении: способно ли государство опереться не на охранительные умонастроения научной геронтократии и не на недобросовестные обещания отдельных научных администраторов, а на созидательные устремления производительной части научного сообщества». 

После назначения министром Дмитрий Ливанов повторил тезис о необходимости проверки РАН, но про пенсии и «использование имущества» пока умолчал. Вдобавок вместо «аудита с обязательным участием иностранных ученых» речь пока идет об «анализе в соответствии с мировыми требованиями». Причем когда министр говорит, что впервые в новейшей истории России проведет аудит всех научных организаций, он по всей видимости лукавит, имея в виду инициированную постановлением правительства от 2009 года оценку результативности госсектора гражданской науки, которая давно началась и близится к завершению. Эта оценка ведется по количественным параметрам (публикации, патенты, доля молодых сотрудников и т.д.) и согласно ее результатам все организации будут разделены на три группы: первой добавят финансирование, вторую будут подтягивать, а третью реорганизовывать или ликвидировать. 

В РАН оценили пока лишь 73 из четырех сотен подведомственных организаций. Так как оценку проводила сама Академия, обработавшая типовую министерскую методику, в третью категорию никто не попал, а ко второй отнесли пяток могучих учреждений типа Института геологии Дагестанского научного центра и Горнотаежной станции Дальневосточного отделения. Очевидно, министра такие результаты не устраивают, и он может добиваться более жесткой переквалификации на основе уже собранных данных, но провести новую оценку с ноля сразу не выйдет. 

Еще один ограничитель реформаторских позывов – готовящаяся госпрограмма по науке и технологиям до 2020 года, куда сведены ассигнования на РАН, научные фонды, ведущие вузы, президентские гранты молодежи и мероприятия действующих министерских ФЦП по науке. Программа уже написана и, насколько мне известно, практически не содержит новаций в духе статей Дмитрия Ливанова, скорее являясь механическим сочленением уже существующих каналов финансирования науки. Принять ее надо в течение 1-2 месяцев, серьезные исправления внести уже вряд ли получится. На подходе и новая «Программа фундаментальных исследований государственных академий наук», куда тоже едва ли получится вписать международный аудит (программа пишется академиками и утверждается правительством, а не Минобрнауки).

«Политического решения» (т.е. решения Владимира Путина) о превращении РАН в клуб ученых в ближайшее время также не ожидается. 22 мая президент на общем собрании Академии хоть и попенял за медлительность в реализации постановления об оценке НИИ, но, в целом, выступил благожелательно, обещая поднять зарплаты, привлечь к модернизации ОПК и продолжить финансирование строительства жилья для сотрудников. Дмитрий Ливанов собрание демонстративно проигнорировал.

Еще важнее вот что: никакого политического решения для осмысленной атаки на РАН недостаточно, потому что пока непонятно не только что делать, но и как следует действовать. Понятно было Ливанову-ректору, высказывавшему свою точку зрения в полемических статьях. Министр обязан действовать по-другому: созвать совет из авторитетных российских ученых мирового уровня, официально пригласить иностранных консультантов, организовать открытое обсуждение предлагаемых изменений. Тогда академические ретрограды уже не смогут, как сейчас, заявлять о бесполезности широкой международной экспертизы.

Прошлую попытку реформы РАН Ливанову поручили, когда он был замом Фурсенко. Тогда затея провалилась именно потому, что в министерстве не хотели ни с кем советоваться, понадеявшись на свои силы и мозги, которых не хватило. Ливанов и Фурсенко поручили разработку «модельного устава государственной академии» приближенным аналитикам, не сумевшим привлечь к работе серьезных ученых. Насколько мне известно, ряд ключевых положений писал сам Ливанов, он же ответственен за провал презентации «модельного устава»: никто не мог понять статус и происхождение этого документа, потому что министерство не решалось признать его авторство. В итоге был принят альтернативный вариант устава, подготовленный РАН и не содержащий значимых нововведений. Именно в результате тогдашних ошибочных действий Минобрнауки и Дмитрия Ливанова Академия сплотилась вокруг ретрограда Юрия Осипова, переизбрав его президентом и отрезав путь к реформированию изнутри. 

Приобрел ли наш герой за годы руководства вузом вкус к широким консультациям и коллективному принятию взвешенных решений? Очень надеюсь. Сейчас самое время возобновить обсуждение будущего РАН и открыть широкой публике аналитические разработки, лежащие в основе низких оценок ее текущего менеджмента. Время на такое обсуждение имеется, ведь в ближайшие месяцы пространства для большого маневра у министерства не будет. 

Таким образом, для старта действительно радикальной реформы РАН Дмитрию Ливанову потребуется не только преодолеть сопротивление академической верхушки и недовольных сотрудников, но и найти место для такой реформы в существующем наборе правительственных инициатив и программ, а также заручиться поддержкой президента и – главное! – достаточного числа выдающихся представителей нашей науки. Задача непростая, учитывая, что основные силы министра будет неминуемо отнимать образование, а не наука.