Как в Пакистане спасаются от закона о богохульстве

Борьба с богохульством – модный общероссийский и мировой тренд. Лидеры исламских стран призывают ООН объявить святотатство уголовным преступлением, мир активно осуждает фильм «Невинность мусульман», в России готовят собственный закон о защите чувств верующих. Вроде того, что уже много лет действует в Пакистане, чей законодательный опыт может оказаться очень полезным.

Если почитать новости из Пакистана, то покажется, что эта страна набита радикальными исламистами: талибы, бен Ладен, протесты против фильма, погромы и жертвы. Но на самом деле Исламская Республика Пакистан совсем не радикальное религиозное государство. Многие удивляются, но законы здесь опираются совсем не на нормы шариата, а на светское право. А конституция во многом основана на британской парламентской традиции. 

В конституции, правда, оговаривается, что ислам – это государственная религия и что государство должно обеспечивать мусульманам страны образ жизни, соответствующий принципам ислама. Но та же конституция провозглашает разделение властей и равенство всех перед законом. Исламистские партии на выборах в Пакистане никогда большого успеха не добивались.

Генерал от юрисдикции

Откуда тогда взялся закон о богохульстве? Из «эпохи генерала Зия». Генерал Зия уль-Хак пришел к власти в Пакистане в 1977 году с помощью военного переворота и стал первым пакистанским лидером, кто сделал ставку на исламизм – раз уж светские либералы его не слишком любили. Тут (кстати для него) началась и афганская война, и генерал стал активно помогать моджахедам, яростно заигрывая с религиозными кругами, чтобы обеспечить себе поддержку мулл. Развернулся Зия уль-Хак и в законотворчестве: при нем появились «Уложение о наказаниях» и закон о богохульстве.

Собственно, «Уложение о наказаниях» («Худуд ордонанс») вызвало самый большой резонанс в мире. Там, в частности, предусматривалось побивание камнями за супружескую измену, отрубание рук ворам (правда, руку рубил не палач, а ампутировал хирург в клинике) и другие средневековые прелести. Несколько раз проходили публичные порки. 

Справедливости ради надо сказать, что этот закон был больше рассчитан на публику, чем на реальное исполнение. Массово такие наказания не применялись, а побивание камнями за супружескую измену вообще официально ни разу не использовалось. А после гибели генерала уль-Хака в авиакатастрофе в 1988 году позабылись и другие экзотические законы. Сейчас никто в Пакистане официально никому рук не рубит.

Но вот закон о богохульстве остался, и еще как. Этот закон считается одним из самых жестких во всем мусульманском мире. Например, он требует серьезных наказаний за любые «оскорбления религиозных чувств» мусульман, в том числе тюремного заключения вплоть до пожизненного за осквернение Корана, смертной казни за оскорбление или уничижительные замечания в адрес пророка Мохаммеда.

«У нас, как только политики чувствуют, что теряют поддержку, почему-то сразу начинают защищать Всевышнего, будто тот их об этом просил», – рассказывал мне знакомый пакистанский журналист Тарик, начинавший карьеру репортера еще при Зия уль-Хаке. Закон о богохульстве давно вызывает много споров. Главное, что радикальные исламисты, которые не являются в стране большинством, прекрасно этот закон оседлали. Даже террористы нередко объясняют свои действия этим самым законом.

Именем его

Одним из самых громких случаев за последнее время стало дело христианки по имени Асия Биби Нарин, которая была приговорена к казни за богохульство. Ее история – прекрасный пример того, как обычная ссора может обернуться смертным приговором. В 2009 году Асию попросили принести воды крестьянам на поле, та принесла, но часть соседей-мусульман отказались принимать от нее воду, мол, христианка – нечистая. Асия, обидевшись, что-то резкое им ответила. А вечером соседи донесли в полицию, что Асия говорила богохульные речи. Женщину приговорили к смертной казни.

Это дело тянется до сих пор, сменив суды нескольких инстанций. И уже стало причиной двух самых громких политических убийств за последние годы в Пакистане. В январе 2011 года был застрелен губернатор провинции Пенджаб Салман Тасир. Его убил собственный охранник, заявивший, что стрелял в губернатора, потому что тот выступал за отмену закона о богохульстве и называл его «черным законом». Губернатор Тасир был сторонником освобождения Асии Биби. Исламисты тут же объявили убийцу героем. 

А через несколько недель, в марте, был застрелен министр по делам меньшинств, христианин Шахбаз Бхатти. Ответственность за убийство взяли на себя талибы, которые объявили министра «богохульником» – за выступление против закона о богохульстве. Радикалы при этом утверждали, что лишь приводят в исполнение законы страны, которые не исполняет власть.

Последний громкий скандал, облетевший прессу всего мира, – это дело христианской девочки Римши Масих, страдающей синдромом Дауна. В августе этого года местный имам обвинил ее в сожжении Корана, что по закону о богохульстве – страшное преступление. Девочку арестовали. Потом следствие пришло к выводу, что обгорелые страницы Корана подбросил девочке сам имам – вроде бы это был аргумент в споре за землю с местной христианской общиной. Имама задержали, а Римшу выпустили под залог. Но следствие пока продолжается. А этот имам, как видно, не намерен сдаваться и продолжает выступать с обвинениями.

В каждом сидит грешник? 

Но это все – громкие скандалы, которые обсуждались по всему миру. Куда показательнее многочисленные случаи бытовых богохульств. То две крестьянки разругаются на поле, и одна заявит на другую, что та «говорила богохульные речи», то сосед обвинит соседа в «осквернении». 

«На такой случай надо иметь знакомого муллу или договориться за деньги: если попадаешь под закон о богохульстве, то его можно привести в суд, и он там устроит с обвинением богословский спор. Это часто помогает!» – отметил знакомый пакистанский журналист Тарик. До суда доходят далеко не все подобные дела, но даже тех, что доходят, насчитываются сотни.

Например, в одной из женских школ ретивый учитель вызвал полицию, потому что нашел богохульство в проверяемом им диктанте. Он отказался показать полиции, что же там такого написано, поскольку «не хотел распространять богохульство». Пришел мулла, и быстро выяснилось, что девочка-ученица просто допустила описку, дело замяли. Что же это была за описка, неизвестно: рассказывавшая об этом местная газета не решилась привести ее, опасаясь санкций. 

К счастью, в языке урду нет заглавных букв, а то учеников принялись бы таскать к следователям за ненадлежащее написание священных имен и названий. Хотя и без этого борьба с грехом идет в стране повсеместно.

В одной из больниц города Хайдерабада главврач повздорил со своим подчиненным-фармацевтом. В чем суть спора, никто уже и не помнит. Только в разгар ссоры главврач взял и выбросил в урну визитку надоевшего ему фармацевта, которого, на беду, звали Мохаммедом. И вот этот самый фармацевт пошел и сообщил куда следует, что главврач выбросил в урну «документ со священным для всех мусульман именем пророка». Дело приняли к рассмотрению. 

Врача даже задержали. Но в конце концов следствие решило, что в урну выбросили все-таки визитку конкретного человека, а не «священное имя».

Узнав от меня, что в России тоже хотят ввести закон о богохульстве, мои пакистанские знакомые щедро делятся советами, что теперь делать. Говорят, что надо срочно искать знакомого батюшку, который мог бы выступать в суде защитником и вести богословские споры с обвинением.