© Enrique De La Osa / Reuters
Принятое соглашение об урегулировании долга Кубы перед Россией по кредитам, выданным СССР, вызвало бурную дискуссию в финансовой блогосфере. По словам российских официальных лиц, из долга $35 млрд спишут порядка 90%, а остаток будет реструктуризирован на 10 лет. Объем списания планируется окончательно согласовать до конца года. Одно из условий списания – заключение с Кубой контрактов на лизинг российских самолетов. «Ильюшин финанс» возьмет у пула российских банков кредит под гарантию федерального бюджета, а «Корпорация кубинской авиации» должна рассчитаться за поставки лайнеров в течение 10 лет. Общий объем контрактов составит около $650 млн.
Комментаторы тут же объявили происшедшее «аукционом неслыханной щедрости». Во-первых, сумма представляется огромной – 1 триллион рублей сравнивали с дополнительными расходами на контрактную армию за несколько лет и с годовым дефицитом бюджета Пенсионного фонда России. Во-вторых, списание 90% кажется неадекватно большим, как и рассрочка оставшихся 10% на десятилетие – с кредиторами-физлицами коллекторы так не поступают. В-третьих, контракты на закупку техники создают ощущение, что власти Кубы не только получили прощение долгов, но еще и были вознаграждены новыми кредитами и самолетами. Причем весь банкет – за счет российского налогоплательщика. Обвинения российских официальных лиц во всех смертных грехах себя ждать не заставили.
Для специалистов ситуация довольно обыденна и соответствует современным стандартам отношений между странами. Следует понимать: эти миллиарды в основном возникли в результате сложных конвертаций еще советских кредитов дружественной Кубе, которые на момент распада СССР составили 21,5 млрд рублей (применявшихся в контексте расчетов внутри СЭВ). Их перевод в современные денежные единицы сопровождался сложным торгом со всеми странами Восточной Европы и Германией. Итоговые соглашения по суммам были ниже стартовых российских оценок в разы и даже на порядок, при этом в большинстве случаев Россия еще и оказалась сама должна своим контрагентам после полного зачета обязательств. Поэтому, скорее всего, цифра 35 миллиардов – это именно стартовая оценка долга, данная российской стороной.
Эти кредиты не учитываются Economist Intelligence Unit и CIA Factbook. Например, обычно сведущие авторы CIA Factbook оценили весь долг Кубы на конец 2011 года в $21,5 млрд, из которых на Россию приходится $0,8 млрд, выданных уже после 1991 года (крупнейший кредитор – Венесуэла с $8 млрд). Вообще, внешний долг Кубы засекречен, а публикуемая ЦБ Кубы статистика использует достаточно странные методы оценки. При этом экспорт Кубы примерно в пять раз меньше суммы признанного долга – что выводит страну в лидеры по долговой нагрузке не на мифический ВВП, а на вполне реальный экспорт. В случае Кубы важен экспорт не только товаров, но и услуг (медицинских), а также туризм – но все равно нагрузка на валютные поступления страны велика.
При таких раскладах признание даже 10% этого долга и готовность его урегулировать можно признать достижениями. Особенно с учетом того, что существенная часть долга возникла при продаже вооружений и, по современным понятиям, может считаться «одиозной», – такой, отказ от платежа по которой вполне допустим. Вопрос, в какой форме реструктурированный долг будет погашен, остается открытым. Твердой валюты у Кубы мало, расплатиться натурой (как это делает Индия) стране сложно в силу ограниченности экспортных товаров. Но у российских структур, уполномоченных решать эти вопросы (Минфин и ВЭБ), довольно богатый опыт улаживания аналогичных ситуаций. Возможны и трехсторонние взаимозачеты с участием Венесуэлы, которая становится важным российским партнером в Южной Америке.
Контракты на закупку самолетов также довольно типичны для таких межгосударственных договоренностей. Очевидно, что их основная цель – поддержка отечественного авиапрома. Выбор способа поддержки – политическое решение, вполне вписывающееся в рамках стандартов промышленной политики. К тому же, лизинг хорош тем, что в случае проблем с оплатой самолеты могут быть изъяты (такого стараются не допускать, но сама возможность есть).
Остается вопрос о том, насколько своевременно реструктурировать долг Кубы перед тем, как произойдет переход власти к новому поколению руководителей. В результате смены власти резко вырастет вероятность возвращения Кубы в сферу американских интересов; тогда ее экономика перейдет под контроль богатой и влиятельной кубинской диаспоры в США. Однако затяжка с переоформлением внешнего долга – палка о двух концах. Можно сохранить долг как пункт в переговорной стратегии с будущими властями, но можно дождаться и того, что должник полностью откажется от обязательств предыдущей администрации. И риск последнего крайне велик. Куба по большинству критериев соответствует требованиям к HIPC (бедным странам, погрязшим в долгах), которым списывают до 95% долга. До сих пор такого списания не произвели из-за американского эмбарго Кубы. Как только отношения Кубы с США будут нормализованы, вопрос о дополнительном списании может легко встать на повестку дня.
А в целом, конечно, выдача и списание международных кредитов чаще всего и преследует политические цели. Зачастую это скрытые субсидии для собственных экспортеров или покупка влияния. Для прибыльных финансовых вложений существуют банки и рынок облигаций. Поэтому стоит внимательно присматриваться не к застарелым долгам, унаследованным от СССР, а к современным попыткам одолжить у правительства России на бедность или спасение экономики. Стоит поговорить, например, о том, зачем России реструктурировать старый кредит Кипру и выдавать новый (да, там есть российские интересы, но в случае весьма вероятного списания части долга нам гарантированы убытки). А если в счет уплаты кубинского долга к нам поплывут танкеры с ромом и ящики сигар, некоторые российские граждане получат от сделки вполне конкретное удовольствие.
