Эмма Уотсон и Владимир Соловьев во время спасательной операции в социальных сетях

Российский МИД в своем аккаунте в твиттере опубликовал фотографию с хэштегом Save our Guys – спасите наших мальчиков, журналистов LifeNews Олега Сидякина и Марата Сайченко, похищенных под Краматорском 18 мая. Сотрудник ВГТРК Владимир Соловьев, певица Валерия, Арам и Ашот Габреляновы, актриса-депутат Мария Кожевникова держат в руках бумажку с надписью на английском языке. Поскольку обе руки заняты, постят не селфи с этой надписью, а портрет (вот так это выглядит).

Эта кампания – парафраз американской и британской по спасению школьниц из Нигерии, захваченных террористической организацией «Боко Харам». Фотографию с похожей надписью, «Bring back our girls», опубликовала Мишель Обама, Дэвид Кэмерон и многие другие западные деятели. 

Обе эти акции вызывают сходные вопросы. Может ли кто-то объяснить, как кампания в социальных медиа, к которой подключились пусть даже сотни знаменитых людей, поможет освобождению заложников? Они же не деньги на благотворительность собирают, а постят обращения к вооруженным людям. Один из боевиков «Боко Харам» окажется фанатом Сальмы Хайек, а другой вооруженный человек на Украине, поклонником певицы Валерии и решит отпустить девочек и мальчиков?

Кто адресат поста российского МИДа и почему российское дипломатическое ведомство пытается спасать заложников, постя фотки в социальных сетях, когда существуют более традиционные способы?

Адресат сообщения про российских журналистов – те, кто умеют читать по-английски. Надпись «Save Our Guys» переводится так: «Мальчики, задержанные на Украине Национальной гвардией и поставленные на колени под дулами автоматов, ничем не отличаются от девочек, захваченных террористами «Боко Харам» в Нигерии, пора бы признать, что киевская власть ведет себя как террористы».

Но западные журналисты, обратившие внимание на российский хэштег, считывают сообщение так: «Русские в своей пропаганде перешли все допустимые границы морали, теперь ради дестабилизации ситуации на Украине они готовы играть с нашей кампанией по спасению школьниц, сравнивая Украину с Нигерией».

С Мишель Обамой и ее постом противоречий было не меньше. Надпись в ее руках должна была читаться так: «Мы, американцы, и я, мать двоих темнокожих девочек, воспринимаем беду нигерийских школьниц как свою собственную, нам не все равно, и мы просим вас освободить их».

Но британские и американские журналисты увидели в этой надписи другое сообщение: «США не обращали внимания, когда «Боко Харам» расстреливала нигерийских школьников и студентов, мы вообще не очень интересуемся Нигерией, своих проблем много, но теперь, когда нигерийское правительство отказалось от нашей военной помощи, решили надавить на них с помощью социальных сетей и всех американских знаменитостей».

И тем не менее, несмотря на противоречивость того, что люди, обладающие вполне реальной властью в офлайне, пытаются использовать онлайн кампании для достижения своих целей, в обоих случаях, хэштег-дипломатия скорее оправдана. До тех пор, пока Россия не планирует физически освобождать журналистов, а США – физически освобождать школьниц, у министров и глав государства есть только одна возможность сказать «мы выражаем серьезную озабоченность» и попробовать задействовать международные организации, чтобы они тоже выпустили заявления и выразили «серьезную озабоченность». А дальше остается только надеяться, что это символическое давление окажет какое-то влияние на ситуацию. Символическое давление все-таки лучше, чем военное.