Если бы кто-то из российских музыкантов выступил в поддержку «тех ребят, которые делают большое и нужное дело в Новороссии», хотя бы в мае, это выглядело бы таким же актом сервильности, как и заявления многих звезд шоу-бизнеса на тему «Крым наш». Собственно, на первый взгляд выступление Александра Ф. Скляра на фестивале в Краснодарском крае так и выглядит, и украинская аудитория социальных сетей уже поспешила записать Скляра в ватники. Спешить, однако, не стоит; на самом деле российская рок-сцена не знала более изящного и при этом более отчаянного политического высказывания со времен, пожалуй, знаменитого фестиваля «Русский прорыв», на котором Егор Летов пел «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди» (тоже, кстати, представьте, как звучала бы эта песня, если бы Летов спел ее в 1982 году, но он спел в 1994-м, совсем другое дело).
Так вот, Скляр. Все его выступление – две короткие реплики и между ними песня. Реплика первая: «Эту песню вы все хорошо знаете. Я хочу посвятить ее тем ребятам, которые сейчас делают большое и нужное дело в Новороссии». О каком деле идет речь? Через несколько часов после выступления Скляра, так получилось, я вступил в забавную переписку с сотрудником компании «Ренова» Маратом Башировым, до последнего времени работавшим премьер-министром самопровозглашенной Луганской республики. В этой республике произошел ряд кадровых перестановок. Ее основатель Валерий Болотов «по состоянию здоровья» подал в отставку, и в связи с этой отставкой премьер-министром был назначен военный министр ЛНР 50-летний Игорь Плотницкий.
В этой формуле есть какой-то логический изъян: премьером Болотов не был, премьером был Баширов, но почему-то из отставки Болотова последовало назначение Плотницкого именно премьером. Куда же делся Баширов? Я спросил его об этом прямо в Facebook, и он мне ответил, что такова формальность: ушел глава республики, вместе с ним ушло и правительство. Хорошо, пусть будет формальность, но где же сам Баширов? Я спросил его и об этом, и он ответил мне, что (цитата) «это не главный вопрос», а главный вопрос – «когда перестанут гибнуть простые жители Луганска». Чуть позже, уже в разговоре не со мной, бывший премьер ЛНР уточнил, что он «в М. (вероятно, в Москве. – О.К.)», а в «Л. (скорее всего, в Луганске. – О.К.) остались коллеги, некоторые уже навсегда». Иными словами, человек, до сих пор бывший премьер-министром ЛНР, неохотно, но все же признался, что бежал из Луганска. Как там говорил Скляр? «Большое и нужное дело».
Может быть, я преувеличиваю и Скляр все-таки имел в виду войну за Новороссию? Тогда давайте обратим внимание на песню, которую он посвятил «ребятам». Певцы, которые желают кому-то победы в войне, обычно посвящают им боевые духоподъемные песни наподобие «Взвейтесь, соколы, орлами». Что же спел Скляр? Скляр спел песню Виктора Цоя «Мама, мы все тяжело больны». Боевая песня, да? «Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд. Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб», – с этим можно идти куда угодно, но только не в атаку, и я не сомневаюсь, что Скляр именно это и имел в виду – война проиграна.
Слово «Новороссия», которое до этой весны было про Екатерину и Потемкина, про Одессу и Асканию-Нову, про причерноморские степи и черноморские пляжи, теперь поменяло свое значение. В страну прошлого билеты не продаются, и Новороссия теперь – это несколько вооруженных анклавов в депрессивном Донбассе, это глуповатый депутат Царев с
перевернутой «имперкой», это грязная война, которую украинцы называют гибридной, а учебники военной истории – гражданской, но в любом случае этой войны не было бы, если бы Кремль после присоединения Крыма не дал Донбассу некоторое количество авансов и еще большее количество автоматов и прочего вооружения. Вооружение стреляло хорошо, Донбасс превратился во что-то вроде старой Чечни, а Владимир Путин (который тоже когда-то
произносил вслух слово «Новороссия»)
ищет теперь встречи с Петром Порошенко – о чем, интересно, они будут договариваться?
О чем – в общем, понятно, и недаром
московские конспирологи отреагировали на инцидент с украинским флагом над московской высоткой так, что это «партия мира» в Кремле отметила таким образом победу над «партией войны». Мировая пресса,
пошумев положенное количество дней, больше не записывает Путина в террористы и не делает из него нового Каддафи. Передача народных республик в руки местных, то есть людей, за каждым из которых маячит если не Ренат Ахметов, то как минимум Виктор Медведчук, выглядит очевидным доказательством, что от той «Новороссии», о которой в апреле мечтательно говорил Путин, осталась только совсем не амбициозная идея поспособствовать возвращению Донбасса в довоенное положение, когда хозяевами региона были не вполне лояльные Киеву, но не подвергающие сомнению украинскую государственность олигархи. Люди, которые погибли в эти месяцы и продолжают погибать теперь, – за что они отдали свои жизни? Да вот за это, то есть если совсем грубо, ни за что. Собственно, такие выводы и делают войну, гибридную или гражданскую, грязной. Такой она, видимо, и останется.
Закончив песню, Скляр сказал: «Русские своих не бросают». Вы что, не поняли, что он издевается?!
На каждом этапе этой войны самым интересным вопросом с точки зрения российского наблюдателя был, конечно, вопрос о том, как изменится после этой войны Россия. Разговоров было много, но правильный ответ, скорее всего, окажется самым неприятным: никак. Не посылается чудо тем, кто не силится ему навстречу. Плановое удушение гражданских свобод, продолжающееся в нынешнем виде с весны 2012 года, идет строго по графику, без задержек и опережений. Вынесены новые приговоры по «болотному делу». Прохоров продает РБК. Закрыли «Макдоналдс» на Пушкинской. На всякий случай еще раз высмеяли Медведева, взломав его твиттер. Статусные либеральные интеллигенты заученно говорят, что им стыдно. Менее статусные
пытаются выяснить, что изменилось после Донбасса, но не приходят ни к каким выводам, кроме совсем анекдотических («Донбасс поссорил либералов с националистами», – ага, как будто до Донбасса их было не вырвать из объятий друг друга). Партия Лимонова
отказалась от лозунга «Россия без Путина». Александра Дугина впервые за двадцать лет
стали цитировать всерьез. Что еще? Ах да, Крым. Он наш. Наш примерно в той же степени, в какой вся остальная Россия, – то есть крайне условно и символически: власть никак не зависит от избирателей, расходование государственных денег происходит без участия рядовых налогоплательщиков, суды и правоохранительная система существуют совсем не для того, чтобы защищать граждан, то есть путинское корпоративистское государство по итогам кризиса осталось точно таким же, каким оно было полгода назад.
Самый печальный итог «русской весны» – сотни погибших, а на втором месте вот это: все осталось по-прежнему и, видимо, будет оставаться еще долго.
