REUTERS/Susana Vera
У Вальтера Беньямина есть короткое блестящее эссе под названием «Париж, столица девятнадцатого столетия». В нем он говорит о соблазнах парижской жизни XIX века, которые сделали его магнитом для миллионов людей и символом Модерна. О парижских пассажах, предшественниках универсальных магазинов, храмах потребления, созданных по новым технологиям – из железа и стекла. О чуде дагеротипа, о фотографии, которая начала теснить живопись. О всемирных выставках, витринах промышленной революции, и о буржуазных интерьерах эпохи Луи-Филиппа. О широких бульварах, прорубленных бароном Османом через средневековые улочки, чтобы их невозможно было перегородить баррикадами, и о новом городском типе – фланере, наблюдающем жизнь мегаполиса в пассажах и на бульварах, ловящем свое отражение в витринах, подобно Шарлю Бодлеру. «Империя находится в зените мощи. Париж подтверждает свою славу столицы роскоши и моды. Оффенбах задает ритм парижской жизни. Оперетта – ироническая утопия непоколебимого господства капитала».
Увидеть Париж – и умереть
Именно эти блестящие атрибуты цивилизации сделали Париж самым желанным городом последних двух столетий. В кирпичном Лондоне делались деньги, в дымах Нью-Йорка росли небоскребы и мечты, но фасад западной культуры, ее шик и обаяние были в Париже. И неслучайно, освобождаясь от пут совка, русская культура в первую очередь потянулась к Елисейским Полям: «окно в Париж», «увидеть Париж – и умереть».
И именно по этим центрам парижской жизни ударили террористы. Им не откажешь в дьявольском умении выбирать свои цели так, чтобы добиться максимальной символической эффективности. Вечер пятницы, на пороге рождественские недели, но еще не по сезону тепло, и бульвары и террасы кафе полны людей. Огромный город расслабленно дышит воздухом поздней осени – и в этот момент наносится удар по тем же самым местам, что описывал Беньямин: по бульварам, по посетителям кафе и фланерам, которых расстреливают на ходу из машин, и по пассажам – большому торговому центру Les Halles.
По театру «Батаклан», где выступает американская рок-группа, и по стадиону Stade de France, где идет товарищеский футбольный матч между Францией и Германией, на котором присутствуют президент Франции и немецкий министр иностранных дел. По камбоджийскому ресторану – символу мультикультурализма, расположенному (неслучайно?) рядом с редакцией расстрелянного в январе Charlie Hebdo. Это сплошь знаковые цели, средоточия той самой оффенбаховской «парижской жизни».
Очевидно, что это была не столько месть «Исламского государства» за французские бомбардировки в Сирии, сколько давно спланированная и концептуальная операция, атака на дух Запада – с его мультикультурализмом и терпимостью, расслабленностью и весельем, на его «цивилизацию досуга», которую лучше всего воплощает сияющий огнями ночной Париж.
