Александр Петриков специально для «Кашина»

Звучит как начало анекдота – Владимир Соловьев поднял важную тему. Но будем справедливы, он сейчас и в самом деле ее поднял. Его спросили, почему в его передачах на телевидении так много Украины; такой, в общем, вечнозеленый вопрос последних пяти лет, на который все, кому положено, давно научились отвечать, что братский народ, соседняя страна, нам не все равно, что там происходит и т.п. Соловьев тоже повторил стандартное про всемирную отзывчивость русской души, но, помимо лирики, сказал важное: он тоже пробовал посвящать программы внутрироссийским делам, но даже пенсионная реформа, будучи самым скандальным и животрепещущим событием прошлого года, не дала таких цифр смотрения, какие дает Украина. Поэтому «телеиндустрии приходится подстраиваться под особенности менталитета аудитории».

На первый взгляд, это какое-то издевательство – причины украиноцентричности российского телевидения давно кажутся очевидными: Крым-Донбасс, политические и денежные интересы Кремля на Украине в сочетании, наверное, с расчетом на внимание украинской аудитории (это очень бросалось в глаза во время последней украинской предвыборной кампании, когда российское телевидение даже по его меркам неприлично много и активно работало на Виктора Медведчука) – но вообще-то это не противоречит тому, о чем говорит Соловьев. Итоги последнего телесезона вполне красноречивы и бесспорны – топ в категории политических ток-шоу полностью оккупирован программой «60 минут», в которой об Украине говорят почти всегда, а в первых пятнадцати строчках годового рейтинга есть только две внутрироссийские темы, причем с политикой напрямую не связаны обе – шутинг в Керчи и дело Мамаева-Кокорина в тех же «60 минутах». Самые популярные выпуски – все про Украину, зрители действительно смотрят ее лучше, чем обсуждения российских новостей. То есть интерес Кремля в этом смысле не противоречит желаниям аудитории – власть хочет показывать людям Украину, и люди ее с удовольствием смотрят, а про Россию не хотят. Почему?