Французские солдаты в Мали, 2016 год. Фото: wikipedia.org
Радикальный политический ислам, как и все революционные движения, которые знало человечество на протяжении своей долгой истории, отвергает существующий порядок и переходит в наступление везде, где предоставляется возможность. У него нет союзников. Все государства мира, от развитых и демократических до отсталых и авторитарных, чувствуют эту угрозу и стараются ей сопротивляться. Когда в 2014 году на границе Сирии и Ирака было провозглашено Исламское государство (ИГИЛ, запрещено в России), на борьбу с ним официально поднялись все ближние и дальние соседи (неофициально оно могло кем-то поддерживаться по неправительственным каналам).
Но это восстание с целью создания халифата как царства справедливости, подобно похожим революционным движениям прошлого, обладало огромной притягательной силой. Молодые люди, не только из бедных мусульманских стран, но и из вполне благополучных, светских и европейских, стремились пробраться на территорию Исламского государства и встретить там рождение нового мира. Их не отпугивали насилие и лишения, их счет шел на десятки тысяч. Некоторые приезжали семьями.
Было бы ошибкой полагать, что радикальный ислам олицетворяют только мрачные фанатики, собирающие в подвале самодельную бомбу, или одинокий террорист, бросающийся с ножом на случайных прохожих, или даже компания бородатых воинов, разъезжающих на джипе и размахивающих «калашниковым». Современное государство способно одержать над ними локальную победу, и, несомненно, военные и полицейские меры необходимы. Но важно помнить, что мы имеем дело с идеологией, взывающей к такой древней мечте человечества, как справедливое мироустройство. Ее потенциальной аудиторией являются 1,8 млрд мусульман, многие из которых молоды, живут в нищете и бесправии. Проповедь радикального ислама падает на благодатную почву.
Новости о террористических атаках из таких неустойчивых стран, как Афганистан, Ирак или Сомали, стали привычными. Между тем есть и другие зоны нестабильности, где ситуация начинает обостряться. Одна из них – Западная Африка.
Как все начиналось
Как и множество африканских государств, Мали представляет собой несколько искусственное образование, границы которого проведены старыми колониальными администрациями без учета территорий обитания местных народов. Малонаселенный север Мали, примерно две ее трети, расположен в Сахаре, где исторически жили племена туарегов. Относительно более развитый юг со столицей Бамако принадлежал народам черной Африки, представители которых в недолгой истории независимости страны всегда находились у власти. Этническое напряжение между пустынным и воинственным севером и оседлым и миролюбивым югом существовало всегда. Несмотря на то что 90% населения страны было мусульманским, различия в толковании и практике ислама оставались значительными. Мали так и не удалось достичь национального единства.
Глубина проблемы хорошо видна на примере школ. Новые независимые африканские государства часто стремились дистанцироваться от бывшей метрополии и искали свои особенные пути. Однако модель Франции в системе национального образования, как всеобщего и светского, обычно не подвергалась сомнению. Со временем, тем не менее, государственные школы остались в Мали только на юге, а на севере их заменили классы с преподаванием Корана. Дело не в том, что эти школы приносят непременно вред, но в степени утраты правительством контроля за частью страны.
