Кремль. Альбом Мейерберга: Виды и бытовые картины России XVII века. Издание А. С. Суворина, 1903.
Тут нужен разбег, подходящее начало, чтобы объясниться. Все, что будет сказано ниже, говорилось и раньше, поэтому правильно личным, что ли, опытом поделиться. Рассказать, как важная мысль догоняет случайного прохожего. Вроде бы и не трудно, когда этот случайный прохожий – ты сам, однако…
Ладно, начнем. Я однажды гулял по столице (никого не зашиб, речь не про это). Года два назад, по осени. Или не гулял даже, а шел куда-то по делам, но оказался перед Историческим музеем. В эпицентре очередного собянинского фестиваля. Видимо, это был фестиваль плодородия, поскольку вокруг лежали тыквы. Пятачок перед памятником Жукову работы Клыкова разделяли заборы, сложенные из тыкв. За заборами стояли скульптуры, сделанные из тыкв. Вокруг толкались люди, много людей. Москвичи, как принято выражаться, и гости столицы.
Скульптуры жуткие, конечно. Гудвин (из тыкв) летел куда-то на воздушном шаре (из тыкв). Гигантская корова (из тыкв) наступала на какое-то многоглавое чудовище (из тыкв). Пошлость несусветная. Однако люди и этому радовались. А если людям приятно – так может, и пусть? Но все-таки пошлость… С другой стороны – людям-то нравится… Чтобы вырваться из кольца однообразных мыслей нужна была точка опоры. И я оглянулся.
На меня смотрел Кремль. Невероятный, изящный, живой. И не такое видевший. Сон про Италию среди русского снега (ладно, снега не было, был октябрь). Среди русской неустроенности. Среди тыкв этих несчастных.
Вот тогда и догнали меня эти мысли, до меня сформулированные не раз, но ставшие теперь и моими тоже. Делюсь – теперь и вашими будут.
Кремль для нас
Кремль все знают. Кремль – главный символ любой России. Царской. Имперской – несмотря на потуги чиновника-Петербурга потеснить Москву, одновременно и тяжеловесную, и легкомысленную. Советской – несмотря на злую волю ее хозяев, крушивших Россию без жалости. Нашей. Не сказать, кстати, чтобы такой уж добрый символ.
Все так, но еще Кремль – черное пятно на карте. Все знают, что он есть, но из жизни города и страны он вырван. Он чужой, особая территория, и даже если ты всю жизнь живешь рядом, ты превращаешься в туриста, попадая внутрь. Чтобы попасть – нужны усилия: стоишь в очереди, покупаешь билет, минуешь охранников. И со временем нужно подгадать – вдруг у настоящих хозяев этой особой территории свои планы на день, свои темные дела? Конгресс какой-нибудь или просто черная месса, кто знает, чем они там на самом деле занимаются, но едва ли ведь чем-нибудь похвальным. Если так – тебя просто не пустят, придется ждать удобного момента.
Чужая земля, где тебя не очень-то ждут.
А ведь там – невероятная площадь. Самая красивая в России площадь, и вокруг соборы – самые удивительные в России соборы, которые строили итальянцы и псковичи. С дивными фресками. Со святым Георгием. Самым, кажется, старым в стране – не одиннадцатого чуть ли века. Кто видел не забудет – спокойный такой, кудрявый, с неуловимым взглядом. Но чтобы увидеть, нужно прорваться сквозь все препятствия. Перейти из собственного города в хозяйскую крепость.
Эта площадь просит живой жизни. Там должны быть кафе, прохожие, влюбленные пары. А там – только чиновники да туристы. Турист – не хозяин, турист – пришлец. Он не живет, он бежит мимо. Кремль мог бы стать нам европейской прививкой, – стыдно дичать, когда есть в главном городе такая площадь. Когда можно просто так на нее прийти, сесть в кресло, взять чашку кофе, поразмыслить про вечное и про сиюминутное. Нет ведь греха в мыслях про сиюминутное, даже и рядом с такими соборами. Не о чем спорить, когда видишь – были здесь люди, которые сделали легкими эти белые камни. Которые так их сложили, что и теперь задыхаешься немного, любуясь. Мы там, где красота, где любовь, где человек – главная из ценностей. Иначе зачем все это? Иначе просто не может быть.
И вот что важно еще – величие это не давит (хотите почувствовать, как величие давит – прогуляйтесь по Петербургу). Оно – соразмерное самому обычному человеку. Уютное, хоть и странно это звучит, величие.
Не зря ведь добрые слова про Кремль нашли не только Пушкин с Лермонтовым, но даже и маркиз де Кюстин, которому вообще ничего в России не понравилось. Эталонный русофоб оценил только Кремль, да еще – красоту и стати императора Николая. Каковой, впрочем, на заигрывания маркиза внимания не обратил.
А теперь этой площади нет, ее из жизни города и страны вырвали, жизнь вымели с ее брусчатки. Вместо европейской прививки – символ всесильной почти деспотии, отгородившейся от подданных красными стенами.
И Кремль без них
Для человека важно помнить, кто он и откуда, из чего он вырос. Освобожденный Кремль нужен человеческому российскому будущему. Но и для российской власти важно освободить наш Кремль. Освободить наш Кремль от себя.
Он живым был – почитайте любые книжки – даже и при царях, косплеивших византийский ритуал и беспокоившихся о сакральности собственной власти. Императоры про него забыли слегка, вспоминали только при коронации (и это – лучшее что может случиться с важным для общества пространством, конечно). Правда, матушка Екатерина едва не улучшила его вусмерть, но и она сумела вовремя остановиться.
А потом случились большевики. Нынешний статус Кремля – памятник страху Ленина и соратников его перед собственным народом. Разогнав Учредительное собрание сообразили, что в Петрограде оставаться опасно, бежали в Москву. Осели в «Национале» и «Метрополе», сохранив поваров, горничных и прочие прелести жизни в первоклассных гостиницах. Но и там бояться не перестали. Заперлись в крепости. Из своего страха вырастили страх всенародный.
Наши современные властители никуда из захваченной крепости не ушли. Да и с чего бы – чем дольше мы с ними сожительствуем, тем яснее становится, что это те же большевики, хоть и с платиновыми картами. Эти, конечно, никуда по доброй воле и не уйдут, но когда-нибудь и они кончатся.
А для нормальной человеческой власти сам факт нахождения в древней крепости, в особом, отгороженном от людей пространстве, – соблазн. Трудно не уверовать в собственное величие. Трудно не почувствовать себя особым. И легко забыть, что ты всего лишь наемный менеджер.
Для нормальной человеческой власти – безразмерные просторы новой Москвы. Все, что угодно, можно там строить, – модное, современное, функциональное, с привлечением лучших архитекторов мира. А вот Кремль следует отдать людям.
Иначе опять тут получится порченая версия Советского Союза (да, мы ведь знаем теперь, видим, что и там было, что портить).
Кофе на площади
Каждый, думаю, давал себе слово начать с понедельника новую жизнь. Я давал. Даю. Регулярно. Потом лежу, не могу заснуть, упрекаю себя за лень и косность, и пытаюсь утешить – будет ведь еще понедельник.
Когда-нибудь – я знаю, что вера эта ни на чем не основана, но на то ведь она и вера, – всей России придется начинать новую жизнь. Давайте, что ли, готовиться. Планировать. Кое-что не спасти уже – здание ФСБ, допустим, придется ломать. А вот Кремль – чистить. Власть – за МКАД, стыдный стеклянный шрам, именуемый также Дворцом съездов, – под снос, остальное – людям. Себе.
Освободившиеся здания, кстати, не пропадут. Знаете, какие запасники только у трех крупнейших музеев Москвы – Третьяковки, Пушкинского и Исторического? Тамошние богатства изредка всплывают на выставках, чтобы опять спрятаться на годы, или на десятилетия, или навсегда. В общем, здания понадобятся.
Очистим Кремль, сядем в кафе на Соборной площади. Глянем на Архангельский собор, задохнемся, вернемся в себя, и поверить не сможем, что так долго жили без нашего Кремля.
А, ну и да. Добираться, будем, конечно, на трамвае. На том самом, который по Красной площади ходил до 1919, кажется, года. И который тоже надо вернуть.
