Семья кочевых киргизов (казахов) в Голодной степи. Фото С. М. Прокудина-Горского, 1911.
Wikimedia Commons
Голодная степь — это историческое обозначение обширной безводной области, которая некогда простиралась в левобережье реки Сырдарьи. Однако Сара Камерон — американский историк, профессор университета штата Мэриленд и автор книги «Голодная степь: голод, насилие и создание советского Казахстана» (вышла в 2020 году в издательстве Новое литературное обозрение) — толкует невеселый топоним расширительно: как символ трагедии, величайшей гуманитарной катастрофы в новейшей истории Центральной Азии.
Голод в Казахстане 1931–1933 годов стал результатом варварской коллективизации — по сути, настоящего террора, который советское государство развязало против собственных граждан. Конечно, страдал не один Казахстан — массовый голод охватил в эти годы и другие регионы СССР. Мы довольно много знаем об украинском Голодоморе, который унес жизни нескольких миллионов человек, однако масштабы казахского голода были ничуть не меньше: по разным оценкам, число погибших в Казахстане составило от одного до трех миллионов. Тем не менее, об этой трагедии за пределами страны помнят гораздо меньше. Книга Сары Камерон — новейшее и, вероятно, наиболее полное историческое исследование на эту тему.
Коллективизация в Казахстане была (если это возможно) еще более страшной и мучительной, чем в европейской части страны, поскольку основную часть населения края составляли кочевники-скотоводы, чей образ жизни никак не вписывался в идеал социалистического планового хозяйства. Безграмотные и жестокие попытки «посадить отсталых кочевников на землю» (попутно отобрав у них скот) и в кратчайшие сроки превратить в «социалистических хлеборобов» (у которых можно будет отбирать зерно) были обречены на провал.
Впрочем, сталинского наместника в Казахстане, секретаря краевого комитета ВКП(б) Филиппа Голощекина (в не таком уж далеком прошлом — одного из главных организаторов убийства царской семьи в Екатеринбурге) невозможно заподозрить ни в человеколюбии, ни в компетентности. В Казахстане катастрофу так и называли — «голощекинский голод».
Отрывок из главы «Кризис беженцев» рассказывает о том, как спасающиеся от голодной смерти люди массами уходили в более благополучные регионы — в том числе и в российскую Западную Сибирь, где их без всякого энтузиазма встречали местные жители (тоже, впрочем, находившееся на грани голода).
Вероятно, никакая содержательная дискуссия о Казахстане в России сегодня невозможна без памяти о трагедии начала 1930-х, главным виновником которой была центральная московская власть и ее ставленники-палачи на местах.
