© unknown

За 10 дней, прошедшие с момента окончательных выборов Координационного совета оппозиции (КСО), со мной уже поговорили несколько знакомых из числа так называемых левых и националистов (имена не раскрываются ни при каких обстоятельствах в интересах следствия). Они жаловались на результат выборов. Дескать, чего-то там не так, потеснили их и вытеснили, и вообще могла иметь место банальная чуровщина за счет излишне правильной работы электронной системы «Демократия-2», а именно – манипулирование голосами фиктивных избирателей – провокаторов из числа эмэмэмщиков (актива легендарного Сергея Мавроди). Плюс еще классик Эдуард Лимонов в очередной раз наехал на КСО и лично его неформального предводителя Алексея Навального. Впрочем, базовые лимоновские аргументы мне приходилось слышать нередко из уст разных людей: Навальный не имеет стратегии, КСО надеется на авось, а выход на улицы даже миллиона человек не приведет к падению кровавого режима, который только сморгнет и перевернется на другой бок. И вот во время очередного Хеллоуина у меня возникло отчетливое желание защитить Совет от всей подобной критики. Лично я никакого отношения к КСО не имею (только как простой избиратель, проголосовавший за пятерых человек, из которых прошли двое), потому все дальнейшее просьба считать исключительно моим частным мнением – результатом внешнего наблюдения (не путать с наружным наблюдением) и пристального вглядывания в ткань происходящего. Критики КСО, включая даже великого Лимонова, на мой взгляд, несколько ошибаются в оценке природы Совета как политического явления и субъекта. Цель нового оппозиционного органа, как мне представляется, – никакая не революция. Это просто слово такое красивое, что язык сам тянется (или поворачивается, у кого как) его лишний раз произнести. «Тебе, освистанная, осмеянная батареями, тебе, изъязвленная злословием штыков, торжественно возношу над руганью реемой оды торжественное „О!“» (с). Цель – принуждение Кремля (Путина) к реформам. Механизм достижения цели – переговорный процесс, для которого нужен единый оппозиционный субъект. Представляющий преимущественно русских образованных горожан (РОГов), а не, скажем, старых сталинистов. Нет, я не имею в виду банальные переговоры о материализации духов и раздаче слонов. Речь, я надеюсь, действительно о реформах. Каких именно – еще вспомним чуть ниже. Но такие переговоры могут вести только люди, хотя бы теоретически приемлемые для Кремля. Это не левые радикалы и не националисты. Это приятно пахнущие персонажи, которые не слишком драматически отличаются от «приличной части» команды Путина по взглядам и не окажутся реалистами, то есть не станут требовать от усталого псевдотирана невозможного. С которыми он в принципе может поздороваться за руку и поцеловаться в щечку. Кто не кричал как угорелый при первой же волнующей возможности: «Банду Путина под суд!» Именно такие люди и доминируют в новоизбранном Совете, особенно в Toп-15 его общегражданского списка. Кто должен – туда и попал. Чего ж удивляться, что Сергей Удальцов, после всей кроваво-бешеной рекламы, делаемой ему Кремлем, оказался лишь двадцатым? Ответственные секретари Совета, избранные на его первом заседании, – тоже люди солидные. Это предприниматель, бывший чиновник администрации президента и Федеральной налоговой службы, экс-член политсовета партии «Правое дело» (помните, что это было?) Дмитрий Некрасов. Он же – руководитель подмосковного отделения Комитета гражданских инициатив имени Алексея Кудрина. И другой вполне системный / успешный бизнесмен Александр Винокуров, инвестор телеканала «Дождь» и портала «Слон», на котором Вы сейчас читаете этот текст. Наконец, отдельным утесом над морем протеста возвышается экс-чемпион мира Гарри Каспаров. Если кто забыл, 8 марта 2012 года руководитель предвыборного штаба Путина Станислав Говорухин прямо назвал в эфире того же самого «Дождя» Каспарова единственным оппозиционером, с которым можно разговаривать. Вот Вам на всякий случай ссылочка на личный сайт чемпиона. Самая стремная для Кремля фигура из руководства КСО – это как раз абсолютный лидер хит-парада Навальный. По слухам, Путин его совсем не любит и принимать (ни в каком смысле слова) пока что не хочет. Но все еще может измениться. Если кто-то убедительно изложит президенту мою концепцию «Трех драконов», которую мы с Вами недавно обсуждали. Еще одна ошибка, которую часто совершают многие из числа левых / националистов, – неверная оценка смысла «Маршей миллионов». Можно подумать, марши нужны, чтобы силой захватить какие-нибудь особо важные государственные объекты и взять в заложники промышленную партию жуликов и воров. Мне представляется иное. Захватывать ничего не надо. Марши – это механизм психологического давления на Путина. С использованием его страхов, комплексов, фобий и прочих фрустраций. Наш президент не доверяет собственному народу и боится его повышенного скопления в определенных местах. К тому же пепел полковника Каддафи стучится ему в сердце. И вообще ему все осточертело. Поэтому смысл маршей с многотысячным числом участников: – показать мобилизационный потенциал оппозиции вообще; – продемонстрировать, что реализовать этот потенциал способен только КСО; – ну и тем самым завершить первую стадию пресловутого принуждения. Если и когда на улицу выйдут, как прогнозирует Анатолий Чубайс, 500 тысяч рассерженных горожан, делегация Совета (в составе, например, двух ответственных секретарей, Гарри Каспарова, Ксении Собчак и примкнувшего к ним попечителя в лице условного Алексея Кудрина) сможет отправиться, скажем, в бурятский заказник, где Владимир Путин в обществе шанхайских барсов и мексиканских тушканов раздумчиво проводит свои государственные дни. И сказать ему нечто вроде: – Уважаемый Владимир Путин, ну теперь-то Вы понимаете, что реформы откладывать нельзя? И если президента в этот момент не укусит за палец недобрый мексиканский тушкан, он, грустновато вздохнув и бросив взгляд в направлении Байкала, ответит: – Да, понимаю. А дальше – вопрос в том, что все мы, рядовые участники Болотной площади и проспекта Сахарова, бывших и будущих маршей, сами понимаем под реформами. Если замену плохого Путина на хорошего – это одно. Если кардинальную трансформацию политической системы в направлении парламентской республики – другое. Необходимы досрочные выборы Государственной думы или нет? И тому подобное.

Еще тому же Навальному часто пеняют, что у него нет программы и в ходе предвыборных дебатов на «Дожде» он часто уходил от принципиальных вопросов.
А только так и может нынче быть. Потому что, лишь находясь над идеологической схваткой, он способен сохранить свою эксклюзивную роль модератора оппозиции. Стоит углубиться в некую программную деталь – сразу какая-нибудь часть КСО взбунтуется и отвалится, и легитимность всей затеи уменьшится. Отсутствие программы – тоже прекрасная программа. Навальный должен, как червонец, быть любезен всем, он, мне кажется, этого и добивается. Можно не одобрять такую линию поведения, но проводит ее неформальный председатель КСО вполне последовательно, что в наше время уже немалого стоит. Хотя Алексей Навальный и остается сейчас пока ключевой проблемой Совета. Точнее, не он сам, а его ближайшая судьба. Следствие, как старый крот, продолжает копать без устали. Вероятность драматического развития событий далеко не равна нулю. Поэтому правильным системным людям, которые поедут некогда в бурятский заказник, стоило бы прямо сейчас постараться убедить Путина, чтобы Навального не сажали или уж, в самом крайнем случае, дали условно. Пока не поздно. 

P. S. Леониду Развозжаеву тоже очень желаю свободы. И поскорее.