Президент Путин на пасхальном богослужении в храме Христа Спасителя 2 мая / kremlin.ru

⤢

Главные события минувшей недели снова и снова вынуждают нас обращаться к вопросам международных отношений. Россия продолжает пожинать плоды собственной внешней политики.

США – главное «недружественное государство» в системе координат российской власти, вынесенное в название соответствующего закона – объявили о бессрочном прекращении выдачи неиммиграционных виз в РФ. С 12 мая в американском посольстве в Москве, штат которого сократился на три четверти, россиянам будут выдавать документы только в исключительных (например, семейных) обстоятельствах, а американцам – оказывать лишь экстренные услуги. Таковы последствия запрета нанимать персонал – прямой результат «решительного отпора» и «неотвратимого ответа на санкции», обещанного российским МИДом американцам еще в середине апреля.

На этом фоне Сергей Лавров много выступал с разъяснениями на центральных гостелеканалах. А МИА «Россия сегодня» даже организовало нечто вроде программного интервью министра иностранных дел. Вопрос «А что дальше?», заданный Дмитрием Киселевым, руководителем агентства и ведущим кремлевским пропагандистом, как будто заставил Лаврова призадуматься.

Сделали ли блестящие российские дипломаты все от них зависящее, чтобы сгладить противоречия сторон и наметить выходы из очевидного тупика? Есть ли шансы, что из нынешнего положения могут быть извлечены хоть какие-то уроки, помимо тех, которые служат обоснованием для дальнейшей эскалации? Ведь даже искушенным мидовским демагогам сегодня неловко объявлять состояние американо-российских отношений доказательством собственной эффективности – примером «процветающих связей» и «работающего взаимодействия», как их в 2017 году романтично описывал российский посол в Вашингтоне Анатолий Антонов, незадолго до того как удостоился чести стать единственным послом в мире, находящимся под международными санкциями.

«Если бы это зависело только от нас, мы вернулись бы к нормальным отношениям, – заверил собеседника Лавров. – В качестве первого и, по-моему, очевидного, совсем несложного шага – обнулили бы все меры, принятые по ограничению работы дипломатов России в США. [Ведь] в ответ [на эти действия американцев] мы ограничили работу дипломатов США в России. Предлагали это администрации Джо Байдена, как только она принесла все необходимые присяги и вступила в свои полномочия. Упоминал об этом госсекретарю Блинкену. Не навязываясь, просто сказал, что очевидным шагом, чтобы мы могли нормально работать, стало бы обнуление всего того, что начал Барак Обама». («Мы не стремимся к эскалации, – заявил вчера на пресс-конференции в Лондоне Энтони Блинкен. – Напротив, мы бы предпочли более стабильные и предсказуемые отношения. И если Россия начнет двигаться в этом направлении, то и мы поступим так же. Все будет зависеть от того, что Москва решит делать или – не делать»).

Глава МИДа, известный своей воинственной непреклонностью, завуалировано дает понять, что настроен примирительно? Робкая надежда тает по мере того, как Лавров начинает цитировать Путина с его «красными линями», апеллировать к независимой российской прессе («благо, у нас свобода слова» – странно, но журналисты из 63 стран, подписавших опубликованное вчера обращение к российскому правительству, уверены в обратном), обвинять иностранных коллег в некомпетентности на грани безумия (эпитет «шизофренический» чиновник употребил по ходу интервью четыре раза). А еще напоминать, что на российском государстве лежат не столько обязательства перед собственным населением, сколько «ответственность за стабильность в мире»: «Существуют не только проблемы России и США, осложняющие жизнь наших граждан, их контакты, общение, ведение бизнеса, реализацию гуманитарных проектов».

⤢

mid.ru

«Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя, спроси, что ты можешь сделать для своей страны», назидательно процитировал Лавров известное высказывание Джона Кеннеди. Эти слова бывшего американского президента, убежден чиновник, стоило бы помнить современным либеральным политикам, ставящим благополучие граждан превыше международной стабильности. На самом деле основным содержанием речи экс-президента не был призыв к самоотречению. Если верить историку Терстону Кларку, проанализировавшему знаменитую речь в своей книге «Ask Not: The Inauguration of John F. Kennedy and The Speech That Changed America» («Не спрашивай: инаугурация Джона Кеннеди и речь, которая изменила Америку»), говорилось в ней главным образом о консолидации богатейшей в мире страны вокруг идеи победы в холодной войне, преодолении «бремени долгой сумеречной борьбы» и смирении с «неопределенным равновесием страшных угроз», исходящих от Советского Союза. Но едва ли Лаврову интересен весь этот контекст. И вообще, сказать он пытался совсем о другом:

«Вы знаете, это узкий, однобокий взгляд исключительно с позиции благополучия, выбор между телевизором и холодильником. <…> Это радикальное отличие от нынешних либеральных взглядов, когда только личное благополучие, личное самочувствие имеет решающее значение. Те, кто продвигают такие философские подходы, по-моему, не то, что не понимают наш генетический код, они пытаются его всячески подрывать. Потому что кроме желания жить хорошо, жить сыто, быть уверенным за своих детей, друзей, родных, в нашей стране не меньшую роль во всем том, что мы делали за всю нашу тысячелетнюю историю, всегда играло чувство национальной гордости».

Вернемся, однако, к текущим событиям. Европа, ошибочно стоящая на позициях защиты личных прав, свобод и материального благополучия граждан, продолжила высылку российских дипломатов. На сей раз солидарность с Чехией выразила Румыния, объявив персоной нон-грата заместителя военного атташе в посольстве РФ. В самой Чехии на фоне политических споров вокруг версий взрыва (теперь их вроде бы уже три, а не две) премьер-министр Андрей Бабиш заявил об однозначной ответственности российских спецслужб:

«Русские сделали это. Мы знаем, что они это сделали, они знают, что сделали это. Они знают, что мы знаем, что они это сделали».

Тем временам депутаты Европарламента подавляющим большинством голосов поддержали меры по отключению России от SWIFT и остановке достройки «Северного потока-2» в случае вторжения России на территорию Украины. Принятая резолюция, естественно, носит рекомендательный характер. Она базируется на осознании риска, а не фактической эскалации конфликта на Донбассе. К тому же, как напомнил (хотя и несколько лукаво) глава европейской дипломатии Жозеп Боррель, SWIFT и подрядчики газопровода – частные организации, неподконтрольные политикам. Это не значит, что подобный сценарий в принципе немыслим (вспомним сравнительно свежий опыт отключения Ирана). Скорее позицию Борреля следует понимать, как призыв к сдержанности в отношениях между Брюсселем и Москвой и благоразумную попытку остановить их стремительное разрушение. Все это, впрочем, не помешало Москве на неделе запретить въезд на территорию РФ восьмерым европейским чиновникам и представителям официальных структур ЕС, что, в свою очередь, спровоцировало новый всплеск дипломатической напряженности.

Увы, события развиваются таким образом, что исключать ухудшения отношений с Евросоюзом – или по меньшей мере с отдельными его членами – по американскому сценарию мы не можем. Окончательным торжеством путинского изоляционизма однажды может стать новая версия железного занавеса – без выездных виз, но с полуразрушенной системой консульских сношений, резко ограничивающей географию поездок граждан. И мы можем не сомневаться, что даже в этом случае обитатели высотки на Смоленской площади все так же истово продолжат постулировать национальную гордость, цветисто рассуждая об уникальном генетическом коде нации. В свежих Хрониках госкапитализма:

Госстратегия. «За наши деньги отстроились и Турция, и Греция, и Египет»