Владислав Иванов. Фото: bogatcio / instagram
Окончательное изгнание из реалити-шоу Produce Camp 2021 (китайский аналог «Фабрики звезд». – Republic) было заветной мечтой российского певца Владислава Иванова (он же Влад Лелуш). В феврале 2021 года Иванов подал заявку на участие в шоу, в ходе которого в жестокой борьбе за выживание формировался новый китайский бойз-бенд, но вскоре пожалел об этом.
С тех пор Владислав Иванов испробовал все средства, чтобы за него проголосовало как можно меньше телезрителей: тогда он мог бы покинуть шоу, не нарушая контракт (в противном случае ему грозила огромная неустойка). Однако вечно удрученный вид Лелуша, его неуверенность в себе и мольбы в прямом эфире «отпустить его на свободу» возымели прямо противоположный эффект: Владислав Иванов не только добрался до финала шоу, но и стал иконой китайской молодежной культуры «сан» (сан вэньхуа).
На днях многие российские и мировые медиа сообщили, что Лелуш все-таки не вошел в число финалистов и смог наконец покинуть Produce Camp 2021. Однако никто так толком и не объяснил причину необычайной популярности заурядного (мягко говоря) русского певца-любителя у телезрителей КНР. Оказывается, Иванов, не подозревая об этом, стал ролевой моделью новой «субкультуры никчемных», набирающей популярность у китайских миллениалов.
Сяонин Лу (Xiaoning Lu), старший научный сотрудник кафедры восточноазиатских языков и культур Школы ориентальных и африканских исследований (SOAS) Лондонского университета, объясняет суть новой социальной моды в своей колонке в журнале The Conversation. С любезного разрешения автора и журнала публикуем в открытом доступе перевод этого текста.
Важно: все материалы издания The Conversation публикуются на правах Creative Commons, то есть могут быть свободно размещены в других медиа или социальных сетях при условии сохранения полного доступа к тексту и соблюдения правил републикации. Однако права на русский перевод текста полностью остаются за переводчиком и журналом «Republic. Книги».
Китайский иероглиф «сан» (丧) входит в состав сложных слов и идиом, связанных с недостатком смелости, энергии и живости. Например, это такие слова, как туй сан («унылый»), цзюй сан («разочарованный»), хуэй синь сан ци («душевно надломленный») и чуй тоу сан ци («угнетенный», «пришибленный»).
Подобными эмоциями (и в целом чувствами самоуничижения и пессимизма) в последние несколько лет открыто восхищаются представители новой молодежной субкультуры, известной как культура «сан». Эта субкультура распространяется на платформах социальных сетей – таких как Weibo (китайская версия твиттера) и WeChat – с помощью забавных мемов и нарочито циничных высказываний, благодаря которым разочарованность и уныние стали популярным стилем поведения и отношения к жизни.
Многие китайские исследователи медиа связывают рождение культуры «сан» с вирусным мемом «Никчемный Гэ Ю», появившимся в 2016 году. Мем представлял собой скриншот эпизода из популярного комедийного сериала 1990-х годов, на котором был изображен Гэ Ю – один из ведущих китайских актеров – скорчившийся на диване в роли растрепанного бездельника.
«Никчемный Гэ Ю»
Фото: facebook / China Youth
Некоторые пользователи Weibo переосмыслили позу Гэ Ю как идеальное воплощение уныния, и вскоре к изображению добавился слоган: «Я полное ничтожество».
Вскоре после этого иконами новой субкультуры стали несколько рисованных героев, в том числе ненавидящий себя циничный конь-алкоголик БоДжек и депрессивный Лягушонок Пепе. Популярные слоганы новой культуры – фразы, иронически оправдывающие разочарование и уныние: «Жизнь – это череда закрывающихся перед тобой дверей» и «Если жизнь отправила тебя в нокаут – лежи и не рыпайся».
Противоядие от нереалистичного позитива
Популярность культуры «сан» свидетельствует об очевидном неприятии китайскими миллениалами официальной политической идеологии КНР, в том числе ее новейших тенденций, пропагандирующих чрезмерный позитив и тотальную продуктивность каждого работника.
С тех пор как Си Цзиньпин вступил в должность руководителя КНР в 2012 году, Коммунистическая партия Китая превратила традиционное понятие «позитивной энергии» (чжэн нэнлян) в актуальный политический слоган, а идея «развития позитивной энергии» используется в политических целях. По мнению китаиста Франчески Триггс, дискурс «позитивной энергии» призван подчеркнуть социальную ответственность каждого отдельного гражданина. В частности, он используется для оправдания государственного контроля над интернетом: этот контроль призван обеспечить «здоровое киберпространство», что необходимо для формирования идеологического консенсуса и «правильного» общественного мнения.
Параллельно с идеологией «позитивной энергии», пропагандируемой партией, продвигается неолиберальный миф о безграничных возможностях самосовершенствования. Целые отделы китайских книжных магазинов посвящены знаменитым предпринимателям, «создавшим себя собственными руками», и их историям успеха. Но китайские миллениалы, на которых ложится основное бремя стремительного экономического роста страны, очень хорошо видят оборотную историю этих мифов об успехе.
Жесткая конкуренция за поступление в высшие учебные заведения, стремительный рост цен на жилье, культура труда «9–9-6» (с 9 утра до 9 вечера каждый день, шесть дней в неделю) и практическое отсутствие вертикальной мобильности – вот лишь некоторые из суровых реалий, с которыми сталкиваются молодые люди. Для них принятие культуры «сан», пораженческое отношение к жизни и к самим себе – полезная стратегия, позволяющая справиться с неопределенностью будущего, а также предлагающая дополнительные возможности найти близких по духу сверстников.
Распространение культуры «сан» в Китае повлекло за собой ее стремительную коммерциализацию. Черный чай «Я абсолютно ничего не добился», латте «Я никогда не смогу похудеть» – вот лишь некоторые пункты в меню в барах, популярных у последователей культуры.
Обычно подобные субкультуры теряют многие свои преимущества в результате коммерциализации. Но незваная слава Владислава Иванова и его высокий рейтинг в реалити-шоу демонстрируют, что маргинальная культура «сан» способна эксплуатировать коммерческий успех в собственных интересах и, как следствие, оказывать заметное воздействие на официальную культуру мейнстрима. Вялое поведение Иванова на эстраде привлекло внимание молодых китайских телезрителей, потому что они увидели, что Лелуш не играет роль, а «является» самим собой. Они разглядели в этом русском парне своего, «одного из нас».
Китайские зрители установили серьезную эмоциональную связь с Владиславом Ивановым. В результате ему пришлось пройти через суровые испытания в течение нескольких месяцев – но не более тяжелые, чем те, через которые проходят его поклонники, вынужденные изо дня в день трудиться по системе «9–9-6».
Возникает вопрос: если бы Лелуш знал о культуре «сан» и о том, что его унылый вид завоюет ему столько поклонников – постарался бы он выглядеть еще более уныло?
Перевел Валентин Линев
Что еще почитать:
«Рейв-бизнес, недорогой и эффективный, полностью взяла в свои руки мафия»: отрывок из книги Артемия Троицкого «Контркультура»
«Правда ли, что Китай готовится сорвать праздник путем военного вмешательства?» Страшные советские слухи
