В торговом зале российского винного магазина. Фото: Ulm Mauder/ dpa/ Global Look Press
На прошлой неделе «Ведомости» назвали нового лидера производства тихих вин России. По итогам 2021 года им стал Гатчинский спиртзавод, обогнавший ГК «Ариант» и «Фанагорию». Но внезапное лидерство предприятия из Ленинградской области ставит вопрос о качестве данных Росалкогольрегулирования. Трудно понять, из какого легального сырья Гатчинский спиртзавод производит 25 миллионов литров бюджетного вина, в то время как виноделы Краснодарского края и Крыма жалуются на дефицит винограда, цена за килограмм которого перевалила за 100 рублей. Чтобы разобраться, в какой степени официальные данные расходятся с реальной картиной, потребуется небольшой экскурс в российское виноделие.
Тяжелое советское прошлое
Россия — страна-потребитель вина. Хотя российские виноделы производят вино в Краснодарском Крае и Ростовской области, а после аннексии 2014 года Россия считает крымские виноградники своими, в целом россияне выпивают вина больше, чем производят.
Российское виноделие унаследовало от Советского Союза важную отличительную черту: разделение виноделен первичного и вторичного цикла. Главной целью советского виноделия было обеспечить вином жителей Союза, не избалованных качественными напитками, поэтому во главу угла ставилось количество и низкая цена. Для оптимизации логистики и стоимости тихое вино производилось на «первичных винодельнях» в районах произрастания винограда. Дальнейшие операции — розлив по бутылкам, вторичная ферментация для производства игристых вин, дистилляция для производства бренди, происходили на заводах вторичного виноделия ближе к потребителю. Даже в 2010-х значительная часть крупнейших производителей игристых располагалась не только в Краснодарском крае, а в Москве и Санкт-Петербурге.
После распада Советского Союза привычные коммерческие связи с поставщиками балка (небутилированного виноматериала) из бывших союзных республик были разорваны. И «винодельни вторичного цикла» переключились на импортный балк из Испании и Южной Африки. При этом вино из Ла-Манчи по норме закона называлось российским, по месту его розлива.
Честных производителей вина из российского винограда возмущало, что более 90% производства «Абрау-Дюрсо» приходилось на бутилированный балк, который при этом назывался «российским вином».
Новый закон о вине, принятый в декабре 2019 года, должен был решить эту проблему. Фактически, его формулировки получились куда более суровыми, чем просили российские виноградари. После вступления закона в силу в июне 2020 года, все вина, произведенные с использованием импортного балка и вакуум-сусла, превращались в «винные напитки», которые даже выкладывать нужно отдельно от вина.
Но произошло парадоксальное. В стране, урожая винограда в которой в лучшие годы хватало лишь для половины собственного производства, вместо коллапса произошло лишь незначительное снижение объемов выпускаемого вина и бренди. Фактически, закон направил луч прожектора на скрытую в тени проблему. Даже главный регулирующий орган алкогольной отрасли РФ не обладает информацией о том, из чего производится четверть российских вин и бренди.
Проведенный немецким изданием Meininger Wine Business International анализ последствий принятия закона о вине, использующий официальные данные Росалкогольрегулирования и Федеральной Таможенной Службы, показал, что от 20% до 30% российских вин и коньяков производятся буквально из воздуха, не имея под собой каких-либо материальных ресурсов.
Сложносочиненное российское настоящее
Задача подсчитать объем производства российского вина не так проста, насколько может показаться на первый взгляд. Данные различных ведомств зачастую не соответствуют друг другу. Приходится относиться критично даже к информации главного регулирующего органа алкогольного рынка в стране — Росалкогольрегулирования (РАР).
В качестве точки отсчета можно использовать 2019 год, когда для производства российских вин и бренди еще было разрешено использовать импортные материалы. Согласно данным Министерства cельского хозяйства, урожай винограда составил 678 тыс. тонн. Если предположить, что российский виноград вообще не использовался для употребления в пищу, а полностью ушел на производство вина, при жестком прессовании и 70% выходе сусла из этого количества можно было бы получить 474,6 тыс. тонн сусла (по данным «Обзора российского рынка алкогольной продукции 2019 г.», подготовленного Аналитическим центром при Правительстве РФ). И вдобавок к российскому, в Россию, согласно открытым данным Таможенного комитета, было завезено 114,5 тыс. т. импортного виноматериала.
В этот же год российские виноделы произвели 328 тыс. т. тихих вин, 132 тыс. т. игристых вин, и 289,5 тыс. т. винных напитков, которые должны содержать не менее 50% вина, и для которых требуется еще 144,7 тыс. т. сусла. То есть из 589 тыс. тонн сусла, включая импортный балк, у российских виноделов получилось произвести 604,8 тыс. тонн вина. Вроде бы этот разрыв не имеет катастрофического масштаба, он оставляет читателя перед вопросом — а из чего же производят российский «коньяк»?
Упомянутый выше закон о вине был принят в декабре 2019 года. При этом в отношении вин закон вступил в силу сразу после публикации, российским производителям коньяка был предоставлен переходный период сроком в семь лет, в течение которых они легально могут бутилировать импортные дистилляты под названием российских.
Текущая версия закона игнорирует защищенное наименование «Cognac» из Франции, называя коньяком виноградные дистилляты, прошедшие трехлетнюю выдержку в дубе. Таким образом, французский коньяк категории VS (проходящий двухлетнюю выдержку) по российскому закону должен называться бренди, а узбекский дистиллят, выдержанный в Ташкенте и розлитый в бутылки под Москвой, носит гордое имя «российского» «коньяка».
Но вернемся к анализу производства. В 2019 году РФ произвела 91,78 тыс. т. коньяка. По данным Таможенной Службы, в страну было ввезено 33,09 тыс. т. виноградных дистиллятов из Армении, Азербайджана, Испании и Узбекистана. Чтобы уравнение было корректным, нужно учесть, что завозится дистиллят с содержанием алкоголя 65–70%., который впоследствии разводится до потребительских 40%. Итого из 1 литра дистиллята со средней крепостью 65% получается 1,625 л. В итоге 33,68 тыс. т. дистиллята превращаются в 54,74 тыс. т. коньяка.
Таким образом, 60% российских коньяков производства 2019 года представляет собой импортные дистилляты, разведенные до потребительской крепости и розлитые на российской территории.
Это подтверждают и декларации соответствия алкогольной продукции, которые подают как производители, так и импортеры. Они показывают, как, например, ООО «Родник и К» привозит азербайджанские и узбекские дистилляты в подмосковные Мытищи, где тот же ООО «Родник и К» производит российские коньяки «Черноморский» и «Шустов» .
Для производства 1 литра бренди требуется 8 литров вина. Таким образом, для производства оставшегося количества бренди российским дистиллерам потребовалось бы еще 296 тыс. л. виноматериалов. Если сложить все возможные источники для производства российских вин и коньяков, включая российский виноград, импортный виноматериал и импортные дистилляты, мы увидим недостающее количество в 312 тыс. л. виноматериалов, или 25% от общероссийского производства 2019 года. После принятия закона о вине и фактическом запрете на импорт виноматериала недостающее количество выросло до 31% — почти трети всей алкогольной продукции, сделанной из винограда.
Из чего на самом деле производят «российское вино»?
Данных в открытом доступе недостаточно, чтобы найти конкретных производителей вина из воздуха, или назвать главный источник контрафактного вина на российском рынке. Тем не менее несколько источников контрафакта можно подтвердить документально.
Наиболее невинный способ — это производство «российского» вина из импортного винограда. Например, торговый дом «Виктория» в Адыгее занимается дистрибуцией алкогольных напитков, а также производит водку, ликеры, настойки и вино. Декларации ТД «Виктория» говорят о том, что компания производит виноматериалы наливом. Их бутилирует как готовый продукт уже другое юридическое лицо. Происхождение вина проясняют таможенные декларации о соответствии. До того, как осенью 2021 года произвести «российское» вино, предприятие задекларировало импорт азербайджанского винограда сортов Каберне Совиньон, Саперави, Монтепульчано и др. в объеме 3160 тонн.
Этот способ фальсифицирует географическое происхождение вина, но по крайней мере, подразумевает, что вино является продуктом брожения виноградного сока. Остальные данные свидетельствуют либо о подделке, либо о повторении чуда в Кане Галилейской. Так, ряд компаний в Краснодарском крае, которые поставляют компоненты для виноделия, кроме дрожжей, бентонита и т.п., также импортируют десятки тонн вакуум сусла, жидких антоцианов и экстракта кожицы винограда — вероятно, чтобы «улучшить» разведенное водой и спиртом вино. Возможно, именно сотрудничество с подобными компаниями объясняет, как ООО «ВТД» производит «Саперави» и «Каберне Совиньон» в Кингиссепском районе на границе с Эстонией.
В конце декабря 2021 года Владимир Путин поручил правительству России «поэтапно увеличить минимальную долю российской винодельческой продукции в ассортименте розничных торговых сетей и организаций общественного питания, в том числе за счет их приоритетного предложения» до 1 июля 2022 г. Но, кажется, до того, как административными способами расширять предложение российских вин, было бы продуктивнее разобраться, из чего же их производят.
