Знак Z на здании театра «Табакерка» в Москве
Komsomolskaya Pravda/Global Look Press
С начала так называемой специальной военной операции в Украине были опубликованы данные нескольких социологических исследований. Все они говорят, что большинство россиян поддерживает действия Вооруженных сил РФ в соседней стране. Те из нас, кто стоит на антивоенных позициях, реагируют на это подчас эмоционально — с возмущением и неприятием. Многие не доверяют аффилированным с властью социологическим службам. Но на этой неделе были опубликованы результаты опроса «Левада-центра»*, который уж точно не назовешь близкой к власти организацией. И в этом опросе тоже подавляющее большинство — 81% — поддерживает действия вооруженных сил России в Украине. Republic обсудил результаты исследования с директором «Левада-центра», социологом Денисом Волковым.
«Левада-центр» внесен Минюстом РФ в реестр иностранных агентов.
— Насколько результаты вашего и других похожих опросов отражают реальные настроения в обществе?
— Они отражают расклад тех настроений, которые есть. Все-таки нужно более глубоко смотреть в эти данные. Мы показали около 80% поддержки — они складываются из 50% тех, кто «поддерживает полностью», и 30% тех, кто «скорее поддерживает». И это разная степень поддержки. И те, кто поддерживает, поддерживают какие-то свои представления о том, что там происходит. И о том, что вообще происходило, не только в Украине, но и в мире. Не последние 8 лет, а последние 20–30 лет.
Еще до того, как все началось, мы видели в своих опросах в середине февраля примерно две трети, которые поддерживали президента и треть, которая не поддерживала. Треть хорошо относилась к Украине, а еще две трети считали, что США пытаются втянуть Россию в конфликт. Основные контуры отношений уже были видны до того, как все началось.
То, что мы наблюдали последний месяц, с одной стороны, было такой консолидаций под действием событий, в том числе санкций со стороны Запада. С другой стороны, осуществляется давление на общественное мнение через официальные СМИ, агрессивные заявления официальных лиц насчёт тех, кто не поддерживает «спецоперацию». Мы видели, что цифры поменялись за месяц не так сильно — если смотреть наши данные, данные ФОМа, ВЦИОМа. Немного разная методология, но в целом показывает одно и то же. Важно, что основные контуры были понятны до того, как все началось. Сейчас произошла просто некоторая донастройка общественного мнения.
— Возможно, люди боятся говорить? Как много людей отказываются отвечать на вопросы? Есть какой-то необычный рост этого показателя?
— Мы в своих исследованиях не видим никакого значительного роста, что касается телефонных опросов, например. А первые данные, которые были опубликованы, — это были телефонные опросы прежде всего. Мы не видим на протяжении месяца в телефонных опросах значительного роста отказов. Последнее исследование проводилось методом личных интервью. Мы внимательно смотрели на долю отказов, собирали фидбэк из регионов, и тоже не видим ничего из ряда вон выходящего.
Сама атмосфера — нервная, напряженная. Нужно сказать, что в опросах всегда была плохая достижимость молодых людей. Сейчас непонятно, выросла она или нет, но лучше не стала. Может быть, там что-то есть. Но серьезных изменений мы не фиксируем, это надо детальнее изучать. Радикальных изменений не произошло, скорее произошли изменения в атмосфере. Она нервная. Бывают конфликты между интервьюерами и респондентами, особенно если у них не совпадают взгляды. Бывает тяжело людям с разными точками зрения на то, что происходит, спокойно говорить между собой.
