Sergey Petrov/news.ru/Global Look Press

Подошел к концу первый месяц мобилизации в России. Как он повлиял на экономику? Об этом, а также о том, как какие санкции могут быстрее ослабить режим Путина и прекратить войну, как должен вести себя Запад с постпутинской Россией и грозит ли ей распад, в интервью Republic рассказал экономист, профессор финансов IE Business School (Мадрид) Максим Миронов.

«Мужики побежали, в куче компаний уже не хватает людей»

— Как вы оцениваете перечень мер российского правительства для решения проблем малого бизнеса, возникающих из-за мобилизации? Например, возможность отсрочки уплаты налогов и подачи отчетности, отсрочки платежей по кредитам и лизингу для тех бизнесменов, кого мобилизовали.

— Это просто оттягивает банкротство этих бизнесов. Если у вас забрали сотрудников, работа встала, спрос на ваши товары упал, но выплата кредита лишь на паузе, то, естественно, это приведет к банкротству. То есть это просто откладывание проблемы, но не системное решение.

— Сейчас от ряда российских политиков и пропагандистов звучит предложение отменить все долги по кредитам для добровольцев и мобилизованных. Насколько эта мотивирующая мера и насколько она станет бременем для экономики?

— Это скорее PR-решение для имиджа правительства, потому что это все копейки. В России исторически низкая закредитованность населения. И очевидно, что мобилизованные — это те люди, у которых, скорее всего, нет ни больших кредитов, ни ипотек. На войну мобилизуют в основном небогатых людей.

— Можно резюмировать, что экономический ответ правительства на мобилизацию практически нулевой?

— Экономический ответ в такой ситуации в принципе невозможен. Если у вас гангрена уже пожирает руку до плеча, то поздно накладывать пластырь. Главный экономический месседж этой мобилизации: все активные мужики, которые могут свалить, должны свалить. И он в течение месяца уже получил свою реакцию: мужики побежали, в куче компаний уже не хватает людей. Резко упала выручка в торговле, наверное, за исключением военторговских товаров. Люди стали меньше ходить в рестораны. Этот шок вызван тем, что молодые активные люди уехали, затаились, уволились, взяли отпуска без содержания либо получили повестки и теперь уже где-то на сборах или даже на фронте. Экономические меры могут немного сгладить этот негативный эффект. Например, правительство заявило, что предоставит бронь сотрудникам IT-сектора. Но все это несущественно.

Максим Миронов

Предоставлено Максимом Мироновым

— Есть даже такое мнение, что мобилизация может иметь экономически позитивный эффект — мол, она нацелена на депрессивные территории, где нормальной работы нет, а экономика дотационная. Процитирую нашумевшее заявление директора по персоналу банка РНКБ Юлии Бородай во время лекции в НИУ ВШЭ: «Это действительно, возможно, сейчас изменит наше общество. В мелких населенных пунктах найти непьющего, не сидевшего человека очень сложно. И сейчас у мужчин появилась возможность заработка… 200 тысяч, простите, нереальные деньги». Что думаете на этот счет?

— Это так не работает. Если бы в день мобилизации был объявлен список людей, которых призовут, а остальных не призовут, тогда негатив для экономики и общества был бы меньше. Но мобилизация вызвала большую тревожность: каждый думает, что его могут призвать. И не только в депрессивных регионах, но и в столице. У меня знакомый работает в юридической фирме, и все их сотрудники мужского пола сейчас работают дистанционно из ближнего зарубежья. Хотя еще месяц назад он мне говорил, что никак не может покинуть Москву, потому что у него клиенты, суды и так далее. Сейчас в суды по доверенности ходят девушки, а они готовят документы из-за границы. Негативный эффект мобилизации не в том, что заберут всех активных и молодых, а в том, что в обществе появилась паника и напряженность, и многие побежали за границу.

— Несмотря на все политические потрясения, российская экономика устойчива. Например, российский экономист Наталья Зубаревич объясняет эту устойчивость тем, что все слои населения адаптировались к текущей ситуации, цитирую: «Это наша родина, и по-другому не будет. Она, безусловно, поменяется, но пока мы несем те ущербы, которые созданы не нами. Тут нужно некоторое смирение с точки зрения того, почему так. Потому что это страна с тяжелейшей историей и невыветрившимся рабско-холопским сознанием. Да, мы другие, но страна вот такая, и наш ущерб неизбежен». Как вы полагаете, ждут ли Россию голодные протесты, мотивированные падением уровня жизни? Или, как объясняет Зубаревич, «рабско-холопское сознание» это не позволит сделать?

— Дело не в сознании, а в рыночной экономике. Рыночная экономика в принципе способна быстро адаптироваться. Почему кризис 90-х растянулся так надолго? Потому что изначально экономика была плановой, неспособной адаптироваться к шокам. Те, кто претворял в жизнь реформы, также вышли из плановой экономики, и у них не было нужных знаний как проводить реформы (честно говоря, и на Западе этой экспертизы не было). Значительная часть российской экономики до 1994 года по сути все равно еще была советского типа. Реальные рыночные реформы начались лишь в середине 90-х. Как только пошла приватизация, то через 4–5 лет сформировалась рыночная экономика, которая подстраивалась под любые шоки. Вспомните дефолт. Уже через полгода его последствия были нивелированы.

Поэтому такой катастрофы, как некоторые ждут, что трупы умерших от голода будут лежать на улицах, в российской экономике в принципе быть не может, потому что она так или иначе рыночная. Хоть и есть признаки дирижизма, крупные отрасли находятся под контролем государства. Но, конечно, из-за происходящего в политической сфере люди будут жить хуже. Падение экономики очень существенное. Откройте данные Росстата за июль, и увидите, что падение по ряду отраслей 10–50%. Например, сокращение производства бытовой техники — это минус 50%. А производство легковых машин вообще упало на 80%. Авиаперевозки в два раза упали, многие компании уже на грани закрытия. В торговых центрах существенно упал трафик. Отрасли кинопроката по сути уже нет — главным образом из-за того, что больше не показывают голливудское кино.

А что касается голодных протестов, то никто точно не сможет сказать, будут они или нет. Вероятность существенно повышается. Но давайте вспомним Арабскую весну. Там страны жили в состоянии политического анабиоза десятилетиями. Но случилось совпадение факторов. Из-за неурожая в России и закрытия экспорта в мире выросли цены на продовольствие, а потом один недовольный поджег себя в Тунисе, и полыхнул весь арабский мир. Но еще за день до этого самосожжения никто не мог сказать, что будет дальше. Мобилизация так или иначе ударит по благосостоянию многих семей. Это порядка миллиона человек. Некоторые из них получат груз-200. Некоторых из них все это заставит задуматься, переосмыслить свое отношение к происходящему. Пойдут ли они массово на улицы выступать против? Не знаю. В Венесуэле, например, много лет бастуют и протестуют, но Мадуро удается сохранять контроль над армией и силовиками.