Участник бойни Николас Капецца сжигает дом в Милае, 16 марта 1968 года
Фото: Ronald L. Haeberle
А помните, как пару лет назад россияне полемизировали насчёт пресловутой цитаты Сергея Бодрова про «Во время войны нельзя говорить плохо о своих…»? Тогда ещё твиттерские острословы зубоскалили, что у России два союзника — вопрос про восемь лет и слова Бодрова про критику «своих». Ситуация на фронте и в тылу поменялась c тех пор неоднократно, и пресловутую фразу уже, кажется, давно забыли в самих Z-кругах.
Фразу не вспоминают, но сам принцип никуда не делся. По мере всё более неудачного хода бесславной войны бинарное мышление остаётся одним из немногих продуктов, что российское государство ещё может продать гражданину. Буча? Мариуполь? Винницкий Дом офицеров? Краматорский вокзал? Пыточные камеры в Херсоне и на Харьковщине? Удары по ТЭЦ, уничтожения городов и похищения детей? Может, и так. Но там чужие, а тут свои. Что может быть непонятного?
Стоит сделать ход конём и посмотреть, как эта логика выглядит со стороны. И не просто со стороны, а на примере записанных в заклятые враги Соединённых Штатов. На этой неделе исполняется 55 лет крупнейшему военному преступлению в американской истории — резне в Сонгми во время Вьетнамской войны. 16 марта 1968 года солдаты США в азиатской стране убили около 500 гражданских жителей. Причём в самой Америке правду о случившемся только спустя полтора года узнали благодаря одному отчаянному дембелю.
Лишь часть общества в тогдашних Штатах восприняла просочившуюся правду о событии как однозначный довод в пользу преступности всей войны. Куда больше их сограждан увидели в командовавшем бойней лейтенанте Келли доблестного воина, против которого ополчились пацифисты, хиппи и прочая левацкая мерзость.
Военнослужащих же, пытавшихся остановить лейтенанта, ура-патриотическая публика годами клеймила слабаками и предателями. Заслуженного наказания ни Келли, ни другие ответственные за резню в Сонгми так и не понесли. Так кого же здесь считать своим?
Завоёвывать сердца и убивать всё, что движется
В 1969 году американская интервенция в войну между Северным и Южным Вьетнамом справляла первый юбилей. Особой радости от этой годовщины в Соединённых Штатах никто не испытывал. Социологические исследования фиксировали, что с каждым новым опросом всё меньше граждан поддерживали участие США в индокитайском конфликте. Росло не только число противников войны.
Сами боевые действия обходились Вашингтону всё дороже. К 1969 году американцы во Вьетнаме в месяц тратили $ 2,5 миллиарда и теряли порядка 3000 своих солдат.
В январе 1969 года у Белого дома появился новый хозяин — республиканец Ричард Никсон. Президентские выборы во многом он выиграл благодаря лозунгу «мира с честью» во Вьетнаме. Но время уходило, а никаких перспектив обещанного не проглядывалось. Последнюю яркую вспышку оптимизма провоенная общественность испытала ещё летом 1968 года. Командовать контингентом войск в Индокитае поставили генерала Крейтона Абрамса.
Супружеская пара в США смотрит новости из Вьетнама, 1968 год
Фото: Warren K. Leffler, U.S. News & World Report Magazine
Восхищённые «ястребы» предвещали, что теперь война пойдёт как надо. Дескать, это предыдущий главком Уильям Уэстморленд что-то там миндальничал, а сейчас армия получила настоящего мужика, не знающего никаких сантиментов. На деле ничего принципиально не изменилось. Так же, как и предшественник, Абрамс часто жаловался на ограниченность своих ресурсов и непоследовательность вашингтонских политиков. Подобно Уэстморленду генерал инициировал масштабные и стратегически бессмысленные операции. Их апофеозом считается недельная битва в мае 1969 года за высоту 937 в провинции Тхыатхьен-Хюэ, известную как «высота Гамбургер». Номинальная победа не дала американцам и южновьетнамским союзникам никакого перелома в затянувшейся войне.
При этом Абрамс учитывал рост антивоенных настроений в США. Он много рассуждал о «завоевании умов и сердец» местного населения, напоминал, что американским солдатам следует проявлять гуманизм и заботу к простым вьетнамцам. На деле эти идеи игнорировали ближайшие подчинённые Абрамса. Командовавший сначала дивизией, а затем полевым корпусом в дельте Меконга генерал Джулиан Юэлл публично заявлял, что считает логику начальника пустой блажью:
«Всей этой чепухе с «завоеванием умов и сердец» придают слишком много значения. Грубая сила — вот единственный способ положить конец контролю и террору Вьетконга в дельте. Они умеют считать, так что если выложить кучу из трупов их людей, энтузиазма у выживших поубавится».
Бойцы спецподразделений Южного Вьетнама и США, 1968 год
Фото: United States Army Heritage and Education Center
Про Юэлла и подобных ему командиров потом вспоминали, что «все их приказы сводились к одному: убивайте всё, что движется». И эта сомнительная философия находила своих адептов. 12 ноября 1969 года Соединённые Штаты взорвало расследование Associated Press. Автор Сеймур Херш со ссылками на очевидцев утверждал, что ещё полтора года назад американские солдаты во Вьетнаме совершили невообразимое. Одна из рот 23-й пехотной дивизии в общине Сонгми уничтожила около пятисот мирных жителей.
Помощники Никсона вспоминали потом, как лично президент в бессильной злобе последними словами поносил «проклятый Нью-Йорк и его мерзких еврейских газетчиков». Изменить ситуацию он не мог: идея продолжать войну получила сильнейший удар со времён Тэтского наступления зимы 1968 года. Но сдаваться без боя «ястребы» не желали.
Сельский район с презумпцией виновности
Община Сонгми находится в провинции Куангнгай, сейчас это самый центр единого Вьетнама. В войну 1964–1975 годов регион представлял одну из северных провинций проамериканского Юга, слабо контролируемых столицей Сайгоном. В ходе затянувшегося конфликта интервенты привыкли считать Куангнгай насквозь вьетконговским, а его жителей — сплошь и рядом пособниками врага.
«Вьетконговцами», т.е. вьетнамскими коммунистами, вооруженную оппозицию называли сайгонские власти. От них это словечко позаимствовали американцы. Сами ополченцы называли свою организацию Народным фронтом освобождения Южного Вьетнама.
Тэтское наступление 1968 года американцы восприняли как пощёчину. Ведь до этого военные искренне считали, что коммунисты на грани разгрома и победа близка. Чтобы вернуть ускользавшую инициативу в войне, командование наметило серию антипартизанских операций. Противника предполагалось настигнуть на его базах и немедленно уничтожить.
Американский солдат читает армейскую газету Stars and Stripes. Камбоджа, 1970 год
Фото: Pacific Stars and Stripes
Одну из таких акций, «Маскатин», штаб американского командующего Уэстморленд спланировали как раз для Куангнгая. Из солдат 11-й бригады 23-й пехотной дивизии «Америкал» сформировали батальонную оперативную группу под командованием подполковника Фрэнка Баркера. Ей предстояло расправиться с 48-м батальоном вьетконговцев, сильно досаждавшим интервентам в последние месяцы.
Участники «Маскатина» впоследствии вспоминали, что их офицеры не сомневались, что их враг скрывается именно в общине Сонгми. До сих пор не ясно, на каких разведданных зиждилась эта уверенность. Но в предшествующие трагедии дни солдат и офицеров буквально накачивали ненавистью к Сонгми и её жителям. Перед началом «Маскатина» командир группы Баркер и его непосредственный начальник шеф 11-й бригады Оран Хендерсон издали серию приказов в соответствующем духе. Оба офицера требовали от подчинённых тотальной зачистки местности, с забоем скота, сожжением домов и отравлением колодцев.
Хендерсон и Баркер много говорили об уничтожении врага и совсем ничего об отношении к гражданским жителям. Между строк читалось, что враги — это все, кого их пехотинцы встретят в Сонгми.
Получивший место в де-факто карательной группе капеллан Карл Кресуэлл потом рассказывал о перепалке на одном из совещаний в марте 1968 года. Некий штабной майор прямо заявил, что в Сонгми следует всё сровнять с землёй. Когда священник попытался оспорить столь бескомпромиссную риторику, его визави оборвал Кресуэлла, напомнив, что идёт суровая война.
