
Генеральный секретарь КПСС Леонид Брежнев (в центре) на пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном 50-летию организации, 25 октября 1968 года
RIA Novosti archive via Wikipedia.org / O. Ivanov / CC-BY-SA 3.0
Ну вот, опять. Опять они заговорили о госидеологии. Никак они без нее не могут ни спать, ни кушать.
Вот до меня донеслась благая весть, что какой-то начальник какого-то очередного силового ведомства — а какого же еще? — предложил изменить 13 статью Конституции, которая запрещает в стране «государственную или обязательную идеологию» и предусматривает «идеологическое многообразие». А взамен — вписать туда «нормальную» идеологию, в основе которой, представьте себе, «любовь к прошлому».
Как вам?
Мне нравится. Только я бы все-таки ради красного художественного словца и в рамках преемственности культурных кодов оживил бы неизбежно суховатый текст безличного документа цитатой из «Нашего Всего» про «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Чем не государственная идеология, как бы легитимированная не столько «веселым именем» главного поэта отечества, сколько натужно конструируемой его репутацией как прежде всего большого государственника и ярого фаната Русского мира!
А также мне нравится дерзкий перенос такого трудноуловимого понятия, как «любовь», в плоское двухмерное юридическое пространство.
Ну, человек, в оперативной памяти которого шевелится некоторое количество классических стихов, в том числе и тех, где слова «любовь» и «прошлое» находятся в органической и узаконенной связи между собой, вспоминает не только о «пепелищах» и «гробах», но и, допустим, замечательного поэта Иннокентия Анненского. У него есть строки, важные не только сами по себе, но и в контексте разговоров об «идеологии»:
Ты любишь прошлое, и я его люблю,
Но любим мы его по-разному с тобою…
Это я к тому, что «прошлое», совершенно по-разному понимаемое и, соответственно, по-разному любимое каким-нибудь «силовым» генералом и, например, мной или вами — это совсем не одно и то же прошлое. А также и настоящее. Не говоря уже о будущем, которое, к слову сказать, и вовсе, кажется, окончательно отменено соответствующими указами и подзаконными актами.
Не надо только мне объяснять, что в качестве ключевого понятия официальной идеологии, — если она вдруг и будет принята неизбежным «большинством голосов», — будет находиться не вообще «прошлое», не то, которое мы любим «по-разному», а «какое надо прошлое».
Мемориал «Маски скорби» в Магадане
Фото: Michael Runkel / imagebroker / Global Look Press
Прошлое не прошлое, но неизбывная тоска по обязательной для всех идеологии упорно и настойчиво стучится в сердца и теребит погоны различных неугомонных деятелей, приближенных к «центрам принятия решений». Трепетная полицейская душа буквально изнемогает без идеологии — все равно, кстати, какой.
То, что современный мир живет в пост-идеологическую эпоху, судя по всему, не известно этим страдальцам. Да оно и правильно — какой еще «современный мир», когда любить предписано только «прошлое», что бы это ни значило.
Некоторое время тому назад в одной из российских школ случилась трагедия со стрельбой и человеческими жертвами.
Сразу же, не дав людям отойти от шока, какая-то местная крупная чиновница, — кажется, кто-то там по правам человека, то есть по нынешним временам тоже из силового ведомства, — сокрушительного, судя по всему, ума женщина, высказалась в том духе, что подобные трагедии в принципе возможны лишь потому, что в стране нет государственной идеологии.
Ну, какую-то логику, как, впрочем, и во всем остальном, даже в самом на первый взгляд нелепом, найти, конечно, можно, главное — захотеть. Так, например, мама одного моего старого приятеля, горячо убеждала его в том, что он начал рано лысеть, потому что в детстве грыз ногти.
И уж тем более — про идеологию. Не, ну а правда: была бы госидеология, люди хотя бы знали, в кого пулять! А не как теперь — куда попало.
Акция против внесения изменений в Конституцию РФ в 2020 году
Фото: Sergei Mikhailichenko / Keystone Press Agency Global Look Press
В государстве, которое называется Российской Федерацией и гражданами которого мы являемся, все еще существует, как ни странно, Конституция.
И в этом документе все еще есть важная статья, которая звучит коротко, но вполне определенно: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
Жизнь неузнаваемо меняется. Но ржавый, застрявший по дороге к вечному музейному покою бронепоезд все стоит и стоит на заброшенном, поросшем пыльными лопухами и ядовитым борщевиком особом пути, который они называют «прошлым», причем непременно «славным».
Так, что любая идеология, которую они на сегодняшний день способны придумать как государственную и обязательную, будет именно что «никакая».
Впрочем, любая идеология, тем более государственная, в каких бы терминах и категориях она ни была сформулирована — это исключительно вредное и даже опасное понятие. Особенно в современном мире, умеющем худо-бедно усваивать и учитывать горький и страшный опыт прошедшего века.
В самом этом слове уже заложен репрессивный потенциал. До сих пор не забываются такие зловещие формулы из прошлого века, как «идеологически вредный» или «идеологическая диверсия».
И она, идеология, никогда не существует сама по себе. Она, как и истина, конкретна. Она явлена нам в виде стиля. Стиля социальных отношений, стиля взаимоотношений между гражданами и государством, стиля официальной риторики и пропаганды, стиля музыки, живописи, скульптуры, кино и литературы, стиля танцев, стиля официальной и повседневной речи, стиля одежды, наконец.
Разговорам про то, что идеология у нас вот-вот появится уже наверное лет 10. Не удивлюсь, если именно сейчас на это даже деньги выделили. Их с удовольствием освоят, к вящему удовольствие круга причастных. Породят некоторый очередной фейк, им не привыкать.
Все это пустые хлопоты. Государства идеологии не создают, им попросту нечем. Идеологии возникают сами, некоторые из них способны породить вокруг себя массовые движения. Государства могут использовать готовую, сделать ее обязательной и даже карать за отступления от нее. Но на горизонте никакого массового движения, объединенного общей идеей, нет. А если возникнет, то нынешнему государству такое пойдет не на пользу.
Что получается, когда государство пытается придумать и внедрить идеологию, полезно посмотреть на примере Туркменистана. Режим там посвирепее будет, но получается что-то жалкое и выморочное.
А до идеологии были такие же разговоры про национальную идею
Это немного другое, хотя и смежное. Нацидея — это образ будущего. С этим у конгломерата чиновников и силовиков тоже не очень.