Как российские ученые спорят о войне, эмиграции и своей моральной ответственности. Разговор с социологом Дмитрием Руденкиным, исследующим взгляды представителей науки

Современное развитое общество невозможно без науки и свободы научных исследований. Даже российские власти со всеми оговорками пытаются поддерживать науку и по крайней мере на словах осознают ее значение. Казалось бы, ученые должны иметь хоть какой-то общественный вес. Однако сообщество ученых находится в России в таком же бесправном состоянии, как и многие другие. Люди науки не в силах влиять на происходящие в стране негативные изменения. Сегодня многие или покидают Россию, или вынуждены молчать о своей общественно-политической позиции.

Какие споры сегодня идут внутри российского научного сообщества? Насколько доступна эмиграция российским ученым? Как вести себя оставшимся в России? Что ждет общественные науки? И как должна измениться роль науки в политической системе в постпутинское время? Своими соображениями на этот счет в интервью Republic поделился социолог Дмитрий Руденкин — сооснователь социально-гуманитарной лаборатории «Академические мосты». Недавно он с коллегами провел исследование — опрос российских ученых об отношении к происходящему.

«Продолжая работать на российские деньги, российские ученые несут моральную ответственность за продолжение войны»

— Как возникла идея организовать и провести исследование об отношении ученых к происходящему?

— Тут важна краткая предыстория, иначе будет плохо понятно, зачем мы вдруг стали приставать к российским ученым с какими-то провокационными вопросами. Зимой 2023 года мы с коллегами самоорганизовались и создали лабораторию под названием «Академические мосты», которая стала заниматься проведением семинаров, лекций, конференций для российских ученых с антивоенной позицией. Лаборатория появилась во многом спонтанно, но мы быстро заметили, что создали площадку для диалога, который, видимо, многим был нужен.

Уже первая наша конференция, посвященная будущему российской социально-гуманитарной науки в условиях войны, вызвала такой интерес, которого мы не ждали: нам поступило более 1000 заявок от докладчиков и слушателей из 48 стран. И по обратной связи, которую мы получили, было понятно, что многие наши коллеги, как уехавшие из России, так и остающиеся там, рефлексируют над происходящими изменениями и хотят обсуждать их друг с другом. В итоге мы стали регулярно проводить круглые столы и семинары для таких людей. Стали одной из площадок, на базе которой общаются российские ученые с антивоенной позицией. Мы не единственная площадка, есть и иные проекты. Но и своя относительно постоянная аудитория у нас появилась.

Уже на первых мероприятиях мы стали замечать, что к нашим онлайн-трансляциям подключаются европейские и американские коллеги. Мы их не приглашали специально и в целом ориентировались в своей работе в первую очередь на российскую аудиторию. Но они приходили. Для современной российской науки разрыв научных связей с зарубежными исследователями стал большой проблемой. Поэтому когда к нам сами приходили иностранцы, это вызывало большой наш интерес. И в итоге мы стали не только общаться с этими коллегами на мероприятиях, но еще и переписываться с ними.

Социолог Дмитрий Руденкин

В этих переписках мы нередко видели такие рассуждения, к которым оказались не очень готовы. Часто стал звучать тезис, что мы и наши коллеги делаем слишком мало. Нам открытым текстом говорили, что российским ученым недостаточно просто декларировать свои антивоенные взгляды, надо что-то еще делать: увольняться, перестать вести исследования на российские деньги. И что было еще более удивительно — нам говорили о том, что, продолжая работать на российские деньги, российские ученые несут моральную ответственность за продолжение войны. Сначала у нас был шок от такой позиции. Но потом стало понятно, что игнорировать ее не получится. Мы уже не впервые слышали такие рассуждения от западных коллег. Но это был, пожалуй, первый в нашей работе случай, когда такая позиция исходила не от жестких критиков, а наоборот, от людей, которые были к нам максимально лояльны и добры.

Мы осознали, что в американском и европейском научном сообществах, на помощь которых сейчас надеются многие российские ученые, могут циркулировать довольно высокие ожидания относительно нашей гражданской позиции. Задумались о том, что на Западе от нас могут ждать таких действий, на которые нам по разным причинам может быть трудно пойти. В итоге родилось желание инициировать открытую дискуссию по этому поводу. С одной стороны, для того, чтобы поставить российских коллег перед фактом, что американцы и европейцы, на помощь которых они так рассчитывают, могут ждать от них не только заявлений, но и решительных поступков. С другой стороны, чтобы помочь западным коллегам задуматься о том, что не все их ожидания могут быть реалистичны.

Так и родилось это «разведывательное» исследование. Мы просто перевели тезисы наших зарубежных коллег в формат анкет и разослали эти анкеты по всем известным нам чатам, в которых общаются российские ученые с антивоенными взглядами.

Подчеркну: у нас не было цели провести репрезентативный опрос, результаты которого можно было бы экстраполировать на всю российскую науку. Мы не могли позволить себе такого амбициозного замысла. В текущих обстоятельствах у нас просто нет объективной информации о том, как рассеяно по миру сообщество российских ученых и какие критерии можно взять за основу выборки. Поэтому наша цель была, скорее, в том, чтобы оценить, какую реакцию вызывает у российских коллег с антивоенными взглядами та позиция, которую с ними нередко связывают западные ученые.

— Какие вопросы были в анкетах?