Владимир Путин в Кремле
Kremlin.ru
Весь год генеральный директор цeнтра «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов рассказывал о коррупционных приключениях российских миллиардеров и чиновников в своем телеграм-каналe CorruptionTV, а журнал «Деньги» следил за его публикациями, как за увлекательным сериалом. В итоговом интервью разбираемся с громкими коррупционными делами декабря и пробуем спрогнозировать контуры пятого президентского срока Путина в отношении бизнеса и частной собственности.
— Буквально на минувшей неделе появилось сразу две новости по твоей части — приговор по обвинению в коррупции бывшего федерального министра Михаила Абызова, ему дали 12 лет колонии, и указ Путина о национализации крупнейшего российского автодилера «Рольф». С чего начнем?
— Давай начнем с Абызова. Это дело начали выпекать еще в 2019 году и завершили практически к 2024-му. То есть, нужно потратить четыре-пять лет, чтобы довести такой процесс до конца. Мне в этой истории показалось особенно интересным то, что она вскрывает большой пласт теневых договоренностей, которые обычно остаются вне уголовного дела. И я даже не говорю сейчас о том, что федеральный министр управлял крупными энергетическими компаниями и продолжал извлекать из них прибыль, находясь у власти. Тут скорее интересны отношения между федеральным центром и регионами.
Компания Абызова «Сибэко» была одним из крупнейших поставщиков электроэнергии в Сибири. От ее деятельности зависели коммунальные тарифы для обычных граждан сразу в нескольких регионах Сибири. В материалах уголовного дела есть свидетельства о том, что Абызов ходатайствовал о поднятии тарифов на электроэнергию, чтобы его компания могла получать дополнительные инвестиции, а взамен обещал губернатору Новосибирской области дополнительные средства из федерального центра. В частности, обещал договориться с министром транспорта о деньгах на строительство четвертого моста в Новосибирске, а с министром здравоохранения — поговорить о строительстве перинатального центра. В свою очередь, губернатор просил Абызова продолжать спонсировать хоккейный клуб «Сибирь». Министр с губернатором договорились, а в конечном счете, от этих договоренностей страдает простой человек, который вынужден оплачивать электроэнергию по завышенной цене.
Теперь о неформальной части. Мне кажется, что помимо коррупции Абызова могли наказать за его длинный язык. Известна похожая история про экс-губернатора Коми Вячеслава Гайзера, который во внутреннем чате в Whatsapp позволял себе смелые шутки в адрес президента — и это могло послужить триггером для его ареста. Думаю, что телефонные разговоры Абызова с его коллегами и топ-менеджерами могли привести к аналогичным последствиям. В материалах дела есть пример такого рода, когда он вольно высказывается в адрес своего начальника, вице-премьера Аркадия Дворковича — дескать, он «прижал Дворковича» и тот вынужден поехать в Новосибирскую область, где работает его компания «Сибэко» , он с Дворковичем на короткой ноге, может повлиять на него и все решить. Про Путина и других людей в деле, конечно же, ничего не говорится, но я думаю, что если он так высказывался про одного из своих начальников — мог и про других.
Михаил Абызов в Басманном суде Москвы, 2019 год. Фото: Сергей Мамонтов / РИА Новости
Сама же компания «Сибэко» перешла из рук экс-министра Абызова в руки миллиардера Андрея Мельниченко — и сейчас одну из компаний, входящих в периметр «Сибэко», чуть было не национализировали как коррупционный актив. Речь о «Кузбассэнерго», которое формально уже около пять лет находится уже не в собственности Абызова, а у одной из структур Мельниченко.
Напомню, что Абызов был достаточно глубоко встроен в российскую власть: он с 2012 года был советником президента Дмитрия Медведева, а чуть позже стал «министром без портфеля» — министром по координации Открытого правительства. Думаю, близость к Медведеву и Дворковичу вытолкнула его в опалу — для путинской когорты силовиков он своим человеком ни в коем случае не является. И конечно, коррупционные схемы и незаконное предпринимательство в его деле налицо. Хотя с точки зрения формирования государственных институтов и информационной открытости российской власти он сделал немало полезного для России: у него был экспертный совет, в который входили представители бизнеса и некоммерческого сектора, они формировали платформы для раскрытия информации о деятельности правительственных чиновников, стояли у истоков цифровых реформ в России.
Смешная же часть истории Абызова заключается в том, что все его схемы легко раскрываются из той же самой отчетности, которую он как чиновник обязан был раскрывать.
С 2012 по 2018 год он ни разу не указал, что контролирует иностранные компании, в декларациях о доходах, которые обязан был публиковать в рамках предотвращения коррупции. В то же время он подал несколько уведомлений в ФНС о контролируемых иностранных компаниях (КИК), из которых следовало, что у него под контролем находится иностранных компаний — аж 35. В материалах дела это указано. Это просто epic fail: как один из создателей системы антикоррупционной отчетности для чиновников мог сам попасться на ее нарушении?! Это выглядит просто как глупость или чья-та ошибка.
— Вот мне вообще странно думать об Абызове в контексте государственной службы и каких- то институциональных задач. Как только он появился в окружении Анатолия Чубайса времен РАО ЕЭС, было очевидно: главное для него — это бизнес. Так что должность федерального министра — по сути, просто дополнительный рычаг для максимизации прибылей его бизнеса. А вот как ты считаешь, насколько его история уникальна для нынешней российской власти? Он глупо или чересчур рискованно) действовал и попался — а сколько таких, кто не попался?
