«Фактически, в заложниках у Путина оказались тысячи иностранных компаний». Коррупционные итоги года с Ильей Шумановым

Весь год генеральный директор цeнтра «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов рассказывал о коррупционных приключениях российских миллиардеров и чиновников в своем телеграм-каналe CorruptionTV, а журнал «Деньги» следил за его публикациями, как за увлекательным сериалом. В итоговом интервью разбираемся с громкими коррупционными делами декабря и пробуем спрогнозировать контуры пятого президентского срока Путина в отношении бизнеса и частной собственности.

— Буквально на минувшей неделе появилось сразу две новости по твоей части — приговор по обвинению в коррупции бывшего федерального министра Михаила Абызова, ему дали 12 лет колонии, и указ Путина о национализации крупнейшего российского автодилера «Рольф». С чего начнем?

— Давай начнем с Абызова. Это дело начали выпекать еще в 2019 году и завершили практически к 2024-му. То есть, нужно потратить четыре-пять лет, чтобы довести такой процесс до конца. Мне в этой истории показалось особенно интересным то, что она вскрывает большой пласт теневых договоренностей, которые обычно остаются вне уголовного дела. И я даже не говорю сейчас о том, что федеральный министр управлял крупными энергетическими компаниями и продолжал извлекать из них прибыль, находясь у власти. Тут скорее интересны отношения между федеральным центром и регионами.

Компания Абызова «Сибэко» была одним из крупнейших поставщиков электроэнергии в Сибири. От ее деятельности зависели коммунальные тарифы для обычных граждан сразу в нескольких регионах Сибири. В материалах уголовного дела есть свидетельства о том, что Абызов ходатайствовал о поднятии тарифов на электроэнергию, чтобы его компания могла получать дополнительные инвестиции, а взамен обещал губернатору Новосибирской области дополнительные средства из федерального центра. В частности, обещал договориться с министром транспорта о деньгах на строительство четвертого моста в Новосибирске, а с министром здравоохранения — поговорить о строительстве перинатального центра. В свою очередь, губернатор просил Абызова продолжать спонсировать хоккейный клуб «Сибирь». Министр с губернатором договорились, а в конечном счете, от этих договоренностей страдает простой человек, который вынужден оплачивать электроэнергию по завышенной цене.

Теперь о неформальной части. Мне кажется, что помимо коррупции Абызова могли наказать за его длинный язык. Известна похожая история про экс-губернатора Коми Вячеслава Гайзера, который во внутреннем чате в Whatsapp позволял себе смелые шутки в адрес президента — и это могло послужить триггером для его ареста. Думаю, что телефонные разговоры Абызова с его коллегами и топ-менеджерами могли привести к аналогичным последствиям. В материалах дела есть пример такого рода, когда он вольно высказывается в адрес своего начальника, вице-премьера Аркадия Дворковича — дескать, он «прижал Дворковича» и тот вынужден поехать в Новосибирскую область, где работает его компания «Сибэко» , он с Дворковичем на короткой ноге, может повлиять на него и все решить. Про Путина и других людей в деле, конечно же, ничего не говорится, но я думаю, что если он так высказывался про одного из своих начальников — мог и про других.

Михаил Абызов в Басманном суде Москвы, 2019 год. Фото: Сергей Мамонтов / РИА Новости

Сама же компания «Сибэко» перешла из рук экс-министра Абызова в руки миллиардера Андрея Мельниченко — и сейчас одну из компаний, входящих в периметр «Сибэко», чуть было не национализировали как коррупционный актив. Речь о «Кузбассэнерго», которое формально уже около пять лет находится уже не в собственности Абызова, а у одной из структур Мельниченко.

Напомню, что Абызов был достаточно глубоко встроен в российскую власть: он с 2012 года был советником президента Дмитрия Медведева, а чуть позже стал «министром без портфеля» — министром по координации Открытого правительства. Думаю, близость к Медведеву и Дворковичу вытолкнула его в опалу — для путинской когорты силовиков он своим человеком ни в коем случае не является. И конечно, коррупционные схемы и незаконное предпринимательство в его деле налицо. Хотя с точки зрения формирования государственных институтов и информационной открытости российской власти он сделал немало полезного для России: у него был экспертный совет, в который входили представители бизнеса и некоммерческого сектора, они формировали платформы для раскрытия информации о деятельности правительственных чиновников, стояли у истоков цифровых реформ в России.

Смешная же часть истории Абызова заключается в том, что все его схемы легко раскрываются из той же самой отчетности, которую он как чиновник обязан был раскрывать.

С 2012 по 2018 год он ни разу не указал, что контролирует иностранные компании, в декларациях о доходах, которые обязан был публиковать в рамках предотвращения коррупции. В то же время он подал несколько уведомлений в ФНС о контролируемых иностранных компаниях (КИК), из которых следовало, что у него под контролем находится иностранных компаний — аж 35. В материалах дела это указано. Это просто epic fail: как один из создателей системы антикоррупционной отчетности для чиновников мог сам попасться на ее нарушении?! Это выглядит просто как глупость или чья-та ошибка.

— Вот мне вообще странно думать об Абызове в контексте государственной службы и каких- то институциональных задач. Как только он появился в окружении Анатолия Чубайса времен РАО ЕЭС, было очевидно: главное для него — это бизнес. Так что должность федерального министра — по сути, просто дополнительный рычаг для максимизации прибылей его бизнеса. А вот как ты считаешь, насколько его история уникальна для нынешней российской власти? Он глупо или чересчур рискованно) действовал и попался — а сколько таких, кто не попался?

— Абызов, конечно, напоминает многих российских предпринимателей, оказавшихся у власти. Возьмем хоть депутата Госдумы Андрея Скоча: ни для кого не секрет, что он остается владельцем крупного бизнеса и участвует в его управлении. Или вот Борис Титов, который помимо защиты предпринимателей продолжает заниматься своими бизнес-проектам. Просто обычно люди в таком положении пытаются придать своим бизнес-структурам законный статус — переписывают на родственников или на менеджеров, дистанцируются хотя бы формально. Одна из последних историй — про депутата Госдумы Андрея Колесника, у которого забирают Калининградский морской торговый порт. Он депутат Государственной думы, ему запрещено заниматься предпринимательской деятельностью. Он все активы переписал на жену и тещу, и вот сейчас эти активы у них изымают.

А случай Абызова яркий по одной простой причине: у него бизнес изымают в рамках уголовного дела, не через гражданский иск, как со многими происходит. Думаю, что это хороший пример кейсов с политической окраской. связанных с изменением политической конъюнктуры вокруг Дмитрия Анатольевича Медведева. Братья Магомедовы в такой же ситуации, что и Абызов: тоже имеют отношение к госслужбе — Магомед Магомедов был сенатором, — активы у них всех изымают полностью, под ноль, и дают огромные сроки. Абызову дали 12 лет, а Зиявудину и Магомеду Магомедову — 19 и 18 [на прошлой неделе наказание основателям группы «Сумма» было смягчено до 18 и 17,5 лет соответственно — Republic]

— Интересно, в окружении Медведева еще остались люди, которых силовики захотят раскулачить?

— Долгое время ходили слухи про Аркадия Дворковича — что, мол, есть желающие на активы, к которым он и его семья могли иметь отношение. Напомню, его жена Зумруд Рустамова много лет управляет активами еще одного дагестанского сенатора, Сулеймана Керимова. Но у Керимова, Дворковича и Рустамовой много других связей, помимо медведевских, поэтому и для того, чтобы повлиять на них приходится договариваться с большим количеством людей. Есть еще люди рангом пониже — рекомендовал бы посмотреть на аппарат Медведева в Совете Безопасности, но в целом я был бы тут осторожен с прогнозами. Все-таки раскулачивание окружения Медведева — это вопрос давно минувших дней, конца 2010-х.

— Вернемся же к более насущной проблеме национализации крупной собственности. Честно говоря, до истории с «Рольфом» я была уверена, что это коснется только несговорчивых иностранных инвесторов, как вышло с Danone и Carlsberg. Но потом вспомнила наше недавнее интервью с Андреем Мовчаном, где он предупреждал: первые в очереди на национализацию — российские бизнесмены, дистанцировавшиеся от России. А это же как раз случай Сергея Петрова, основателя «Рольфа».

— Вообще я бы предостерег от широких обобщений, за каждой историей национализации стоят конкретные обстоятельства. А история Сергея Петрова тоже имеет политический окрас. Он был депутатом Госдумы от «Справедливой России», который не голосовал ни за один из так называемых «людоедских законов» и приходил в Госдуму с белой ленточкой, давно живет за пределами Российской Федерации, а его бизнес, по сути, оказался в заложниках у российской власти.

Уголовное дело «Рольфа» связано с незаконным выводом активов и невозвращением валютной выручки в Россию. Это так называемое отмывание денег через торговые операции. Следствие утверждает, что топ-менеджеры компании вывели деньги из России по подложным документам. По уголовному делу «Рольфа» несколько топ-менеджеров компании попали под арест, и любое публичное выступление Петрова могло бы привести к дополнительному давлению на этих людей, которые уже и так находились в не лучшем положении. Государство вполне могло изъять этот актив с помощью уголовного преследования, как в случае с Абызовым или Магомедовыми. В случае с «Рольфом» собственник находился вне досягаемости силовых структур РФ, и оказать на него подобное давление было невозможно. Но, в общем, было очевидно: когда Сергея Петрова лишат этого актива — вопрос времени.

Автосалон компании «Рольф»

Фото: компания «Рольф»

Сама группа «Рольф» — один из крупнейших поставщиков автомобилей на российском рынке, в том числе государственным заказчикам. Выехав за пределы РФ, Петров потерял возможность прямой коммуникации с российскими властями, включая силовиков. Зато такие контакты остались у его конкурентов.

Сразу после подписания документа о передачи актива, гендиректором «Рольфа» был назначен бывший операционный директор «Авилона». Эта компания — прямой конкурент «Рольфа» на российском рынке, и за ней стоят люди, еще более влиятельные, чем Сергей Петров.

В частности, известный московский бизнесмен Камо Авагумян, близко связанный с бывшим генпрокурором Юрием Чайкой. Раньше он называл себя представителем генерального прокурора Армении в России. Его компания [«Авилон»] была ведущим поставщиком автомобилей для силовиков. [В марте 2023 года «Авилон» выкупил завод в Калуге у немецкого автоконцерна VW, ушедшего из России — Republic]. Вышло несколько расследований, из которых видно, как деятельность Авагумяна обогащает не только его , но и представителей российских силовых структур. Он близко дружил с сыном генерального прокурора Игорем Чайкой, был близок к погибшему заместителю генпрокурора Сааку Карапетяну, отвечавшему в Генпрокуратуре за международное сотрудничество. В общем, это очень влиятельный человек с прямым входом в силовые ведомства, где его воспринимают как своего. Вот таким людям «Рольф» достался на передержку — это, разумеется, никакая не национализация активов, а устранение конкурентов.

— Мне кажется, такого рода новости уже позволяют смоделировать контуры пятого президентского срока Путина в том, что касается отношения государства к частной собственности. А ты чего ждешь от его ближайших шести лет?

— Думаю, уже сейчас можно предсказать ужесточение санкционного давления на Россию со стороны международных организаций и межгосударственных объединений. В связи с этим будет расти теневой сектор экономики. Он и так уже достаточно велик, особенно в регионах, оккупированных Россией — ЛНР, ДНР, Крым. Такая же ситуация на Северном Кавказе. Теневая экономика будет стимулировать коррупционные практики, и уровень коррупции в России тоже будет расти.

Если не произойдет значимых политических изменений, Россию ждет дальнейшая международная изоляция — теперь уже на уровне международных институтов. Речь может идти о заморозке российского членства в различных международных группах и организациях. Включение России в черные списки Евросоюза и FATF будет крайней мерой, подталкивающей страну к экономическому коллапсу. Это дорожка в одну сторону, и последствия будут ужасными для всех — для государства, бизнеса и граждан.

По поводу национализации: понятно, что околовластные холдинги типа «Роснефти» или «Ростеха» умеют расширяться только через поглощения других бизнесов. И в этом плане государственный капитализм — это как рак, который будет пускать свои метастазы как на региональном уровне, так и в разных секторах экономики. Тот частный бизнес, который пока продолжает существовать в России, будет постепенно абсорбироваться государственными или квази государственными игроками.

Без государственной крыши вести бизнес в России уже и так нельзя. Теперь же определять, остаешься ты на рынке или нет, будет уровень этой крыши.

Уровень региональных силовиков позволит тебе вести только малый или средний бизнес. Более крупный бизнес потребует поддержки уже на федеральном уровне. Это уже достаточно давно сформировавшаяся данность.

Кого будут раскулачивать? Список Forbes достаточно длинный. Могут начать не с самых первых фамилий — взять топ-100 и пойти снизу вверх. Либо возьмутся за собственников, которые находятся в неустойчивом положении, вроде Фридмана, Авена и Хана: они ведут бизнес и в России, и за рубежом, имели активы в Украине и при этом делали публичные заявления, которые можно по-разному истолковать.

В следующем году я ожидаю усиления государственного давления на военно-промышленный комплекс, космическую отрасль, производство товаров двойного назначения. Все предприятия, работающие под лозунгом «Все для фронта, все для победы», попадают в зону поражения, потому что надо кого-то назначить виноватым за военные провалы. А виноватым у нас назначают только одним способом — привлекают к уголовной ответственности.

Илья Шуманов

Facebook (социальная сеть, запрещённая на территории РФ) Ильи Шуманова

Ну и напоследок: надо напомнить, что западные регуляторы продолжат закрывать каналы вывода средств из России. Уже сейчас в санкционных списках появился прямой запрет гражданам РФ управлять криптовалютными компаниями в Европейском Союзе. Думаю, будут производиться ревизии собственников и топ-менеджеров в таких компаниях, будут затыкать дыры по поставкам товаров двойного назначения в Россию и будут оказывать давление на финансовые институты с целью остановить вывод капитала из России. Буквально на прошлой неделе президент США Джо Байден подписал указ, предоставивший американским финансовым властям дополнительные возможности для преследования посредников, помогающих выводить деньги из РФ и поставлять туда товары двойного назначения. Так что в ближайшие пять-шесть лет я бы компаниям и банкам, пытающимся заработать на небывалом российском спросе на микроэлектронику, не завидовал: они окажутся под пристальным вниманием регуляторов, правоохранительных органов и журналистов-расследователей.

— Вот по поводу Фридмана, Авена и Хана, которые не выдержали санкционного давления на Западе и вернулись в Россию, очень интересно: их российский бизнес теперь же под прямой угрозой недружественного поглощения оказался. Думаю, у Альфа-банка и «Альфастрахования» владельцы в итоге поменяются…

— Раздел активов, связанных с Фридманом продолжается: буквально на днях стало известно, что британская нефтяная компания Harbor Energy выкупает у германского концерна BASF и компании Фридмана Letter One акции Wintershall [крупнейшая нефтегазовая компания в Германии]. Российские активы — «Альфастрахование» и «Альфа-банк» — формально уже проданы [лицу, аффилированному с владельцами]. Тут уже кто кого пересидит: либо владельцы «Альфы» дождутся окончания войны и будут возвращать себе права ведения бизнеса за пределами РФ, договариваться с европейскими регуляторами — либо российская госсистема окажется прочнее, война продлится долго и активы «Альфы» станут объектами поглощения, топ-менеджеры «Альфы» перестанут ими владеть. Российская госсистема не однородна, но там определенно есть люди, которые глаз на бизнес Фридмана, Авена и Хана положили уже давно и с удовольствием поглотили бы такой крупный банк и страховую компанию. Говорю в том числе и о государственных игроках.

— То есть, либо Сбер, либо ВТБ? Хотя остается же еще и Потанин, он уже приобрел «Тинькофф».

— Да, других игроков на рынке не наблюдается. Потанину, конечно, тоже было бы интересно с большим дисконтом получить такой коммерчески привлекательный актив.

У меня есть еще одна мысль, не очень популярная, по поводу иностранного бизнеса, который хочет уйти из России, но не может в силу того, что это запредельно дорого. Фактически, в заложниках у Путина оказались тысячи компаний. И вполне возможно, что российские власти рассматривают их в качестве инструментов давления на правительства западных стран. Очевидно, расчет на то, что эти компании будут просить Байдена или европейских лидеров смягчить давление на Россию, чтобы им самим хотя бы «клок шерсти» разрешили вынести с российского рынка.

Поэтому любой арест российских государственных активов за рубежом будет давать обратную реакцию в России для западного бизнеса. Таких заложников — компаний, которые сохраняют бизнес в России — очень много. Через кого передавать сигналы лидерам западных стран — точно есть.