Андрей Мовчан
Фото предоставлено Андреем Мовчаном
Пресловутые «лихие 90-е» будто не просто вернулись, а вернулись в обратной перемотке: каждый день новости о том, что какой-то бизнес ушел, поглощён или его хотят национализировать. Бывший рынок слияний и поглощений на глазах превращается в Дикое поле, где прокуроры решают, достоин ли владелец своей компании, а близкие к Кремлю бизнесмены не боятся токсичных активов. Поговорили об этом с Андреем Мовчаном, основателем группы компаний по управлению инвестициями Movchan’s Group.
— За последние месяца два набралось уже десятки случаев, когда Генпрокуратура возбуждает дела о национализации предприятий. В основном под предлогом неправильной приватизации 30 лет назад, но бывают и другие предлоги, в том числе и такой предлог, как то, что предприятие имеет стратегическое значение для национальной безопасности (тут, наверное, Boeing и Lockheed недоуменно пожали бы плечами). Когда первоначально были национализированы Danone и «Балтика», многие считали, что это такая «коза» иностранцам, и передача, что называется, в нужные руки. Но сейчас уже речь идет и о чисто российских компаниях, с российскими владельцами. С вашей точки зрения, это все еще передел бизнеса в нужные руки, или речь уже идет о том, что в России началась национализация экономики?
— Для того, чтобы мы говорили, что в России началась национализация, мы с вами должны прежде всего сказать, что у национализации появилась некая веская причина. Кому-то именно это должно быть выгодно, кому-то нужно. Увидеть, кому выгодна в России национализация, я не могу. В России есть несколько моделей сверх-обогащения у элиты, которые по-разному работают в разное время. Так, приватизация была первичной моделью, потом была модель рынка прав, когда для того, чтобы обогащаться, нужно было получать дополнительные возможности и права, в том числе, монопольные. Потом возникла модель квази-государственных предприятий, на самом деле управляемых частными лицами в своих интересах, как там, например, «Роснефть», «Ростех». Сейчас, когда Россия прошла по законодательной лестнице вниз достаточно далеко и беспредел достиг уже высокого уровня, можно говорить о том, что простой прямой передел собственности является способом сверх-обогащения. Когда племянник Кадырова получает отнятый у иностранцев бизнес, потому что — ну он же племянник Кадырова, ему надо дать бизнес.
Поэтому передел — да, я его вижу, я понимаю, откуда он сейчас берется. И понятно, что он будет идти дальше.
У всех, кто либо недостаточно поддерживает власть, либо недостаточно интересен власти, как бы он ее ни поддерживал, бизнес будет, так или иначе, отбираться в пользу тех, кому надо его дать в качестве награды за что-то.
Возможности на экономическом пространстве России будут выступать, в данном случае, способом платы за лояльность, за услуги, за поддержку, за взаимодействие и так далее.
И, конечно, самая уязвимая группа в этом смысле — это иностранцы, потому что от иностранцев все равно проку никакого. Какой от них прок? Лоббирование не работает, Россия — все равно страна-изгой на Западе. Получать от них дополнительные деньги невозможно. Поэтому у них все надо отобрать и отдать тем, кто полезен, тем, кто может поставить за это, например, частную армию, или кто может дать денег силовикам, и так далее. А вот национализация, как процесс, наоборот, скорее будет снижать мотивацию тех, кто должен быть лоялен, а у кого она будет повышать мотивацию — совершенно непонятно.
— А управляющие, которые будут управлять, так же, как управляются госкомпании? Когда убытки скидываются на госкомпанию, а прибыль выводится во всякие дружественные частные организации. При этом нет опасности, что владелец компании вдруг захочет эту компанию развивать, и, соответственно, пожадничает поделиться деньгами, например.
— Ну, для этого нужна инфраструктура, и эта инфраструктура есть в виде компаний типа того же «Ростеха», например. И этот процесс, на самом деле, шел уже давно, здесь ничего нового нет. «Ростехнологии» подбирали, забирали и собирали себе активы, зачастую де-факто дешево — потому, что, хотя они могли платить дорого, большая часть денег шла в карманы самих менеджеров. Это тоже, естественно, будет продолжаться. Поэтому здесь я об этом процессе даже не говорю — он просто, как шел, так и идет. Но бенефициаров этих компаний очень немного. Это крупные квази-государственные, государственные конгломераты. Ну сколько их там? «Роснефть», «Газпром», «Ростехнологии», ОАК, ОСК… Условные Роттенберги и еще несколько человек. А благодарить и награждать нужно значительно более широкий круг. И под каждого не создашь квази-госкомпанию, тем более, что для многих это просто будет очень сложно. Многим новым бенефициарам такие длинные схемы невдомек, здесь должно быть что-то попроще, поэтому и схема будет проще.
— То есть, вы считаете, что национализированные компании, в конце концов, будут снова проданы — уже нужным людям? Например, как был продан в свое время «ЮКОС»?
