Михаил Крутихин
Фейсбук* Михаила Крутихина (* – Meta – соцсеть, признанная экстремистской и запрещённая на территории РФ)
Цены на нефть медленно, но неуклонно сползают вниз. Не помогают ни бравурные прогнозы ОПЕК о росте спроса, ни военные конфликты, которые всегда были драйвером роста цен. А тут еще саудиты задумались о том, не слишком ли они себя ограничивают в добыче. Что происходит? Поговорили об этом с экспертом по ТЭК, партнером информационно-консалтингового агентства RusEnergy Михаилом Крутихиным.
— Хотелось бы начать с решения Саудовской Аравии отказаться от таргета нефти в $100/барр. Насколько это серьезно?
— Во-первых, нет никакого таргета и никогда не было. Не было никаких официальных объявлений, что они должны поддерживать эту цену: были когда-то домыслы СМИ, что саудитам это нужно, затем пошли сообщения о том, что бюджет Саудовской Аравии можно свести только при $100/барр. Международный валютный фонд считает, что для Саудовской Аравии нужна нефть по $96,20/барр. для того, чтобы свести бюджет по нулям. Но Саудовская Аравия на это особого внимания не обращает, потому что для финансирования проектов — а там действительно очень интересные большие капиталоемкие проекты — им важен абсолютный приток наличности: то есть цена, умноженная на объем экспорта. Поэтому они постепенно решают наращивать объемы добычи и, естественно, экспорта.
Пока саудиты объявили, что это будет происходить довольно медленно: начиная с декабря и до конца года, возможно, они доведут добычу до 83 тысяч баррелей в сутки, и далее будет помесячное увеличение. Но на рынок это решение уже повлияло, потому что цены несколько просели в ожидании этого события. В принципе, такое решение ожидалось, потому что мы видим, что усилия ОПЕК и ОПЕК+ в виде квотирования добычи на рынок как-то перестали влиять. Во-первых, если где-то лет 15 назад ОПЕК+ играла большую роль, поставляя на рынок 40% нефти, то сейчас ее доля меньше 27%. Пытаться что-то регулировать, имея такой небольшой рычаг, уже сложно. И поэтому — это во-вторых — многие страны уже говорят: извините, но это сдерживание добычи нам не с руки. Ангола уже отказалась участвовать в таком квотировании, она фактически ушла из ОПЕК. Иракцы постоянно квоту нарушают, алжирцы нарушают. В общем, наметился некоторый раздрай в картеле.
Поэтому и возникли подозрения, что та же самая Саудовская Аравия, которой надоела бессмысленность этой схемы по сдерживанию добычи в попытке удержать цены на более или менее высоком уровне, может решиться на какую-то единовременную операцию. То есть взять и в течение пары месяцев выпустить на рынок все, что у них накопилось, отказавшись от этой системы квотирования. А у них, по последним подсчетам, неиспользуемый потенциал добычи — где-то больше 3 млн баррелей в сутки.
— Это сколько примерно процентов к нынешнему мировому рынку?
— Это очень много. А если к этому добавить тот потенциал добычи, который сейчас не используют Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт и Ирак — то есть все государства Персидского залива, — у нас получится больше 5 млн баррелей. Если учесть, что мировое потребление нефти составляет 101–102 млн баррелей в сутки, то 5 млн баррелей — это фактически 5% от мирового потребления. И если вот это всё они выпустят, то это практически полностью заменяет российскую нефть. Потому что при ее высокой себестоимости она может такой конкуренции не выдержать, а если все эти объемы выйдут на рынок, то цены, конечно, рухнут.
— На сколько могут рухнуть цены?
