Весной этого года петербургская группа «Кафе», известная в первую очередь хитом «Товарищ сержант», обнаружила, что под этим именем в Москве работает коллектив, собранный их бывшим барабанщиком Андреем Бриженюком. Более того, работает он на вполне законных основаниях, ибо лидер «Кафе» Алексей Смирнов собственноручно передал Бриженюку авторские права на название и песни коллектива сроком на 70 лет. Что толкнуло Алексея на столь опрометчивый шаг, мы расскажем чуть ниже, а пока обратимся к другим случаям ожесточенных схваток музыкантов с продюсерами за название своего проекта. Надо сказать, что в далекие времена (до наступления эры шоу-бизнеса) имена и названия еще не считались брендами, поэтому большинство спорных ситуаций разрешалось по дружбе. Известна легенда о том, как Джим Моррисон из группы Doors впервые встретил Вэна Моррисона. Совпадение фамилий настолько впечатлило музыкантов, что они немедленно ушли в совместный запой на несколько дней. В 80-е годы прошлого века в двух городах Советского Союза – Харькове и Дзержинске Горьковской области – практически одновременно образовались рок-коллективы под названием «ГПД» («Группа продленного дня»). Одну возглавлял Александр Чернецкий, другую – Сергей «Чиж» Чиграков. Вскоре они познакомились и не стали выяснять, у кого день продленнее, а после ряда драматических приключений объединились в группу под названием «Разные люди». Она существует по сей день и вполне соответствует популярному на Западе, но не очень-то прижившемуся у нас определению «супергруппа» (коллектив, составленный из лидеров других коллективов). Не стали драться за бренд и два «Наутилуса». Когда свердловский состав узнал о существовании одноименного московского, он добавил к своему названию загадочную приставку «Помпилиус». Под этим странным именем группа Вячеслава Бутусова добилась всенародного призвания, после чего московский «Наутилус» добровольно переименовался в «Шанхай». Когда в страну пришел шоу-бизнес, названия групп превратились в бренды, и нарождающаяся генерация продюсеров начала регистрировать на себя авторские права на репертуар и имя. Большинство музыкантов, как люди творческие, слабо разбирались в денежно-маркетинговых вопросах и рады были свалить на продюсера финансовые переговоры, подписание договоров и проч. Собственные контракты они читали, мягко говоря, не очень внимательно, поэтому согласно официальным документам, вполне могли оказаться проданными в рабство лет на сто (некоторым потом приходилось нанимать адвокатов и дезавуировать эти контракты через суд). Кстати говоря, в продюсерских поп-проектах подобные отношения процветают по-прежнему. Контракты дают артистам приятное право именоваться звездой и получать неплохие гонорары, но все остальные права – на репертуар, бренд, имидж и т.д. – как правило, остаются у продюсера. Лишаться своего имени, конечно, неприятно, но надо было читать, что подписываешь. Десять лет назад конфликт случился в группе «Балаган Лимитед», исполнявшей фолк-поп и прославившейся озорным шлягером «Чё те надо?». Продюсер Сергей Харин, который без особых возражений со стороны музыкантов закрепил за собой право на название, в какой-то момент уволил весь «Балаган» по причине творческих и финансовых разногласий. Новым харинским «Балаганом» стала неизвестная группа «Мармелад», которая и была выпущена на сцену под известной маркой и со старым репертуаром. Бывшие участники (которые вложили в успех группы явно больше творческих усилий, чем нынешние поп-звезды в собственную работу) публично возмущались произволом продюсера и вызвали некоторое сочувствие прессы и общественности, для которой была в диковинку столь тотальная смена декораций. Пару лет старый «Балаган» претендовал на свою подлинность, выступая под именами «Балаган Лимитед. Старый состав» или «Настоящий Балаган», но добиться ничего не смог – по официальным документам Сергей Харин имел полное право устраивать в группе любые чистки, что и подтвердил суд. Конфликтующие стороны еще некоторое время трепали друг другу нервы, но потом старый состав переименовался в «Чё те надо?». Обе группы по-прежнему существуют, причем довольно тихо – ни старая, ни новая формации повторить успех первого хита не смогли. Похожая история приключилась тогда же с поп-группой «Вирус». Один состав от продюсера ушел, тот набрал другой, причем постарался подобрать внешне похожую солистку, которой досталось «по наследству» от предыдущей певицы даже прозвище, не говоря уже о фонограмме. Проект «Вирус» вряд ли был рассчитан на творческое долголетние, поэтому публике по большому счету было все равно, кто там представляет эти песни на сцене. Первый состав, кстати, по-прежнему в строю, выступает на ретро-вечеринках средней руки. Загадочная история группы «Мираж» изобиловала записывающимися инкогнито вокалистками, открывающими рот на сцене статистками и разборками, причем не только судебными, какой «Мираж» считать настоящим. Суды продолжаются до сих пор, и конца им не видно – слишком уж много людей прошло через проект, слишком трудно им отказаться от благ, которые уже два десятка лет приносит исполнение этих немудреных песен авторства Андрея Литягина. На 20-летии «Миража» в «Олимпийском» собрались почти все, даже те, кто был очень обижен на продюсера, однако восстановленный худой мир оказался непродолжительным. Настоящим «Миражом» сейчас считается проект, в котором Литягин неожиданно объединил записывавших фонограммы двух первых альбомов Маргариту Суханкину и Наталью Гулькину. С ним конкурирует так называемый «Легендарный Мираж» гитариста Алексея Горбашова и солистки Екатерины Болдышевой. Репертуар команд мало различается, в глубинке на афишах крупными буквами пишут «Мираж», и каждая из обеих групп пытается через суд запретить конкурентку. Юридические позиции Андрея Литягина кажутся более прочными, хотя противоборствующая сторона время от времени пытается их поколебать. Зрители же, которые за 20 лет почему-то не устали от этой музыки, похоже, способны вынести и третий, и четвертый «Мираж». Только вот сами «миражисты» не хотят делиться славой и деньгами друг с другом. Интересно, что самая эффектная «солистка» «Миража» Татьяна Овсиенко, уйдя из группы, не стала эксплуатировать эту историю – начала петь пусть и не очень сильным, но своим голосом, обзавелась собственным репертуаром, и сейчас мало кто вспоминает, как она начинала карьеру. Проблемы с правами на название испытала и группа «Парк Горького». Коллектив был создан Стасом Наминым в качестве экспортной хард-рок-группы. С гитарами, стилизованными под балалайки, и англоязычным репертуаром она была командирована в Америку, их альбом вошел там в «биллбордовскую» первую сотню – словом, ассимиляция прошла так успешно, что на родине о группе почти забыли. Однако больше никаких достижений за «горьковчанами» на американщине не числилось, и в какой-то момент они решили вернуться. Вернулись – а здесь свои права на название предъявил их бывший продюсер Стас Намин. Были долгие разбирательства в патентном ведомстве, адвокатские речи о неотъемлемом праве на имя и проч., но все это время «Парк Горького», чтобы не попасть под санкции, осторожно именовал себя «Горький Парк» или вовсе даже Gorky Park. Конфликт прекратился, когда оказалось, что больших коммерческих перспектив в России у группы «Парк Горького», как бы она ни называлась, нет. Участники коллектива занялись сольными проектами, предварительно подписав договор о том, что «Парком Горького» коллектив может именоваться, только если в ее состав входят Александр Маршал, Алексей Белов, Ян Яненков и Александр Львов. В любых других конфигурациях музыканты должны использовать другое название. При этом воссоединяться в указанном составе коллектив в ближайшее время вроде бы не намерен. Группа «Премьер-министр» была одним из любимых чад продюсера Евгения Фридлянда – последний даже как-то жестко поспорил с автором этих строк по поводу критической рецензии на один из их альбомов. Не прошло и пары лет, как продюсер стал еще более жестко выражаться в адрес группы «Премьер-министр», изъявившей желание уйти из продюсерского центра Фридлянда. Гнев бывшего начальника был страшен. Он немедленно набрал новый состав и дал ему имя «Премьер-министр», запретил бывшим подопечным использовать старый репертуар и выкатил им громадную сумму неустойки за расторжение контракта. Суд встал на сторону Фридлянда, за которым были правильно оформленные документы. Старый состав «Премьер-министра» смог предъявить только слабые аргументы типа «ну это же мы – звезды» и «настоящий «Премьер-министр» – это мы, потому что нас все знают». Довольно быстро экс-«премьеры» вынужденно переименовались в «Группу ПМ», и большинство их концертных гонораров по-прежнему уходит на выплату долга Евгению Фридлянду. К слову, ни старый «Премьер-министр», ни новый сверхпопулярностью похвастаться не могут. Продюсерский опыт Дмитрия Маликова, взявшегося опекать группу «Плазма», тоже закончился достаточно громким расставанием. Дуэт разочаровался в работе продюсера и решил уйти. Как и полагается настоящей акуле шоу-бизнеса, Маликов занял жесткую позицию и пригрозил, что использует свои права на название, выпустив под маркой «Плазмы» других музыкантов. «Плазменники» дали в прессе несколько комментариев в духе «а прикидывается интеллигентным человеком», после чего конфликт удалось разрешить. Финансовые условия, на которых произошел «развод», не разглашались, а Дмитрий описал ситуацию лаконично: «Я решил их отпустить». Группа «Кафе», которая сейчас готовится к суду с экс-продюсером, тоже пострадала за свою интеллигентность. Алексей Смирнов и Сергей Стародубцев, типичные петербургские музыканты с внешностью студентов-ботаников, всю жизнь играли улыбчивый поп-рок с хиппистским уклоном, имели, по слухам, проблемы с алкоголем и явную аллергию на контакты с шоу-бизнесом. В результате за 12 лет существования коллектив обзавелся одной известной песней – хотя при условии некоторых продюсерских усилий можно было раскрутить еще четыре-пять их композиций. Появление в группе энергичного и хваткого Андрея Бриженюка, совместившего должности барабанщика и директора, стало для питерских интеллигентов чуть ли не манной небесной. Он лично развозил диски по рецензентам, наладил выпуск нехитрого мерчандайзинга, контактировал с радиостанциями и т.д. В предвкушении золотого дождя, который вот-вот должен был пролиться на честных музыкантов, Смирнов и Стародубцев как-то совсем расслабились и потеряли бдительность. В результате Бриженюк предложил Алексею Смирнову передать ему авторские права на название и песни «Кафе», потому что радиостанции и лейблы якобы охотнее ведут переговоры с правообладателем, а не просто с каким-то директором. И Смирнов, подобно неприспособленному к быту старенькому профессору, согласился и подписал соответствующий договор. Каково же было изумление настоящего «Кафе», когда новый владелец бренда уволил Стародубцева, а потом набрал в Москве совершенно новый состав. Осенью коллектив Бриженюка выпустил альбом «Гляди веселей», где записан практически тот же травянистый поп-рок, разве что, может быть, менее обаятельный. Раскрутить этот материал будет, пожалуй, посложнее, чем песни петербургского «Кафе», но посмотрим, как переговорщицкие таланты Бриженюка проявятся в беседах с программными директорами радиостанций. Смирнов и Стародубцев же вынуждены еще более плотно заняться тем, чего всегда избегали: подготовкой исков в суд. Впрочем, и музыку они не забывают. Не имея возможности издавать собственные песни, старое «Кафе» сейчас пробует себя в качестве сопровождающего состава Федора Чистякова, человека извилистой судьбы, решившего вернуться в музыку. Если дело пойдет, а суд, паче чаяния, не проникнется бедой лопухнувшихся творцов и оставит название «Кафе» Бриженюку, питерский состав вполне может переименоваться в «Ноль» – так называлась раньше группа Чистякова. Возникает вопрос: а почему столько шума вокруг группы одного хита? Неужели это настолько раскрученный бренд, чтобы подключать к его дележу государственную судебную машину? Дело в том, что, как показывает практика, изменить «содержание» популярного бренда практически невозможно, даже невзирая на все документы. Это под именем какой-нибудь Кати Чеховой (владелец бренда – Сергей Пименов) могут выступать разные девушки: мы и первую в лицо не успели запомнить, а ее уже заменили. Похожая история была с проектом «Михална»: сначала Михалной была известная в инди-кругах вокалистка Евгения Борзых, сейчас под этим именем поет еще кто-то – примерно с тем же крайне локальным успехом. А вот под именем «Дима Билан» по-прежнему работает тот же самый исполнитель, хотя в какой-то момент была возможность, что Виктору Белану придется расстаться с «брендовым» псевдонимом. Правами на имя и весь репертуар Билана владел его продюсер Юрий Айзеншпис и его фирма «Стар про». После смерти Айзеншписа права по наследству перешли к его вдове Елене Ковригиной. Однако Дима Билан захандрил и отказался работать под ее руководством. В этот момент продолжение его блестящей карьеры было под угрозой: Диму перестали крутить на радио, и возникла вероятность, что под известным псевдонимом проявится какая-нибудь другая личность. Однако Ковригиной не хватило деловой хватки, хотя ее интересы представлял адвокат Павел Астахов. Билан под руководством нового продюсера Яны Рудковской официально поменял паспортное имя на «Дима Николаевич Билан» (именно так), за известного артиста вступились влиятельные шоу-бизнесовые структуры – и в результате вдова вместе со всеми формальными правами осталась не у дел. Астахов потом слегка отомстил, описав в своем романе «Продюсер» молодого певца-наркомана-гомосексуалиста Клима Чука, предавшего своего умершего продюсера. Но на развитие карьеры Димы Николаевича это уже никак повлиять не могло. Кстати, среди популярных певиц есть только одна по имени Алла. Вы думаете, это случайность?
