Фото ИТАР-ТАСС/ Евгений Фельдман

Эта статейка завершает цикл, начатый мною далеко за пределами уважаемого Slon. Собственно, и цикла-то никакого и не было, просто набор текстов, для которого этот – вариант логического завершения, окончания и обобщения.

Предыдущие тексты просьба считать такими:

Навальная политика – 13 октября 2010 года. На фига нам новый Ельцин? – 2 ноября 2011 года. Путин – Навальный – Кадыров – 13 сентября 2012 года.

Мне жаль, что они появились не в Slon, хотя сам Slon едва ли должен об этом сожалеть.

Но это все прелюдия, хоть она и кажется мне существенной. А теперь – по существу свершившихся в последние полмесяца событий.

Я не знаю, кто освободил Алексея Навального из тюрьмы, предначертанной ему еще в конце прошлого, 2012 года. Весьма вероятно, что Сергей Собянин, заинтересованный в легитимации собственной победы на выборах столичного главы. Но я свечку не держал и мусолить разные конспирологические версии не хотел бы. В любом случае, Алексей Анатольевич [Навальный] тактически поступил совершенно правильно. И тогда, когда взял муниципальные подписи, необходимые для кандидатской регистрации, у единороссов. И воспользовавшись объективным интересом столичной мэрии для собственного мгновенного выхода из СИЗО.

Победить правящую бюрократию можно и приятно с использованием ресурсов этой же самой бюрократии. Альтернатива – русская революция. Которая, в отличие от революции европейской (евроатлантической), случается не до падения власти, а после. И не как причина, а как следствие падения. Про революцию в традиционно русском смысле мы нынче не говорим, поэтому изучим первый из перечисленных вариантов.

Например, возьмем «оранжевую революцию» (2004 год) на Украине. Ошибочно было бы полагать, что сам по себе выход нескольких сот тысяч людей на киевский Майдан Незалежности и прилегающие улицы решил вопрос о власти. Не надо забывать, что Майдан пользовался прямой или косвенной, но при том недвусмысленной поддержкой:

почти половины депутатов парламента (Верховной Рады), которые во многом обеспечивали юридическую и даже физическую безопасность несанкционированной мегаакции; все-таки одно дело – разгонять просто толпу, пусть даже очень большую, другое – народные массы, окруженные со всех сторон легальными и легитимными народными избранниками, наделенными неприкосновенностью; тогдашнего мэра Киева Александра Омельченко, который не хотел прихода к власти Виктора Януковича и Ко; примерно трети сотрудников администрации президента Украины (в то время – Леонида Кучмы); трудно поддающегося точному подсчету, но бесспорно изрядного числа высокопоставленных офицеров Министерства внутренних дел и Службы безопасности Украины, откровенно считавших Януковича-2004 «уркой» и «зэком». Это не говоря уже о части крупного капитала, администрациях правобережных (центральных и западных) регионов страны и т. п. Наконец, и сам Леонид Кучма, хоть хотел передать власть Януковичу, склонен был уверенно считать, что и лидер Майдана Виктор Ющенко его пальцем не тронет. Не ошибся – тот не тронул.

Так что здесь Навальный прав, хоть до Ющенко майданного периода ему, по ресурсам (но не по харизме, конечно, здесь он украинского коллегу весомо превосходит), еще далеко. И если А. А. станет центром консолидации определенного отряда бюрократии, которому Владимир Путин опостылел чуть более чем смертельно, – это не просто хорошо, это было бы логично и закономерно. Например, если команда Владислава Суркова, ныне выкуриваемая последователями имени Вячеслава Володина изо всех щелей, пришла бы помогать Навальному (а это, возможно, и произойдет) – я первый бы аплодировал. Негромко, как полагается по моему чину.

Мне не кажутся состоятельными упреки в том, что главный оппозиционный кандидат самим фактом своего участия легитимирует избрание Собянина. Ну да, а что? Если Навальный займет на выборах мэра второе место с 15–20% голосов, он впервые покажет, что путь из внесистемной оппозиции в реальную борьбу за власть короче, чем еще недавно казалось. Чем же плох этот результат, кроме того, что он хорош?

Скользкие вопросы, как мне представляется, несколько в другом.

 Какова цель политической борьбы вообще? Если мне скажут: в приходе к власти определенных людей /сил, я не соглашусь. Это – средство. А цель – трансформация подведомственной территории – будь то страна, ее столица или медвежий угол псевдогородского типа – в определенном направлении, на заранее заданных и сформулированных условиях. В связи с этим возникает вопрос: каковы реальные взгляды и такая же реальная программа А. А. Навального? Нет мне ответа. Текст проф. С. М. Гуриева со товарищи, который считается программой Навального, я читал два раза. Он ничем не отличается, по сути, от формальных программ других кандидатов в московские градоначальники. Это – за все хорошее и против всего плохого. «Гладкие чувствованьица, общие места», как сказал Белинский о первой книге Некрасова «Мечты и звуки». А. А., будучи тонким политиком, прав в том, что набранных мелких шрифтом программах все равно никто толком не разбирает, важен же бренд «Гуриев», подогретый недавним бегством в Париж. Но я-то избиратель простой. У меня не такое тонкое политическое сознание. Я просто осмелюсь спросить: должен ли я выбрать мэра до того, как узнаю его реальные планы, или после? Первое я уже не раз проделывал – на выборах разных уровней, больше почему-то не хочется. Это, наверное, первичные признаки старости.

Известна ли на сегодня команда будущего мэра? Или она будет формироваться по ходу дела, сообразно текущей (на данный момент времени) конъюнктуре? Имеет ли это значение для избирателя?

Остается ли в силе тезис «посадить Владимира Путина», и если да, то как его следует понимать? Намерение сажать политических противников – не есть ли это классическая путинская методология, от которой страдает ныне сам А. А. Навальный? И в чем тогда сущностная разница между настоящим и будущим? Хотим ли мы поменять базовую парадигму общественно-политического мышления или останемся в тенетах схемы «я начальник – ты  зэк, ты начальник – я  зэк»? Стоит ли ради этого пытаться менять власть?

Как там с лозунгом «Навального – в президенты» в смысле «на место Путина»? Или мы все-таки придем к выводу, что пороки нашей политической системы неизлечимы без отказа от конституционной модели 1993 года, при которой суперпрезидентская республика становится, по сути, абсолютной наследуемой (пусть и не по родству) монархией? И, соответственно, нужна парламентская демократия, при которой лозунг «NN – в президенты» неактуален?

Но, так или иначе, все, что сейчас происходит с Навальным и вокруг Навального, подтверждает теорию перестройки-2. В которую (перестройку, а не теорию) мы давно вошли. Напомню, это состояние общества (см. перестройку-1 конца 1980-х) характеризуется прежде всего:

непреодолимым отчуждением активной, образованной части общества от власти (есть? есть!); разочарованием элит в той политико-экономической системе, которая их вырастила и вскормила (есть? есть!).

Вторичные же характеристики: власть идет вразнос, левая ее рука не знает, что делает правая, правительствующая система медленно, но верно входит в состояние цугцванга – каждый следующий ее ход ухудшает ее же позицию. Разве арест Навального с последующим чудесным освобождением  не доказательство? И сажая, власть нанесла удар по себе, и открывая клеточные двери – тоже нанесла. В этом плане казус Алексея Анатольевича очень важен и сверхполезен.

Итого, мои персональные выводы:

 Алексей Навальный должен быть признан единым оппозиционным кандидатом в мэры Москвы, заслуживающим всяческой поддержки;

лично я как политконсультант на пенсии, а также чтобы не дискредитировать А. А. своим голосом, проголосовал бы за Ивана Мельникова: тихий, как арбатский переулок моего детства, профессор МГУ, к тому же – математик, ближе к тому, в чем сейчас нуждается израненная, почти утратившая человеческий облик Москва; впрочем, это всего лишь мое частное мнение.

Станислав Белковский