Журналист газеты The Washington Post, освещающий проблемы национальной безопасности США, Питер Финн добился того, чтобы открыть архивы ЦРУ, касающиеся публикации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» на Западе. 130 рассекреченных документов доказывают, что книга была опубликована как результат идеологического противостояния во время холодной войны и что за появлением одного из самых громких романов XX века в печати стояла американская, английская и голландская разведки. (Подробно о результате исследования Питера Финна и Петры Кувей можно прочесть здесь в оригинале, а тут – в пересказе статьи на русском. Что касается автора предыдущей громкой книги о публикации романа Пастернака, то интервью Ивана Толстого Slon можно прочитать по этой ссылке.) Ни о чем подобном великий русский писатель так никогда и не узнал, предполагая, что публикация романа была осуществлена русскими эмигрантами на Западе. Это не помешало ему немедленно стать жертвой травли на родине, в результате которой «я Пастернака не читал, но осуждаю» стало идиоматическим выражением в русском языке.
В интервью Slon Питер Финн, дважды номинант на Пулитцеровскую премию, рассказал о том, как родилась статья, как получить документы разведки, а также о будущей книге, которую пишет в соавторстве с западным славистом Петрой Кувей. – Ваша публикация в газете – это ведь часть будущей книги, правильно я понимаю?
– Это лишь небольшая часть, которая говорит о причастности ЦРУ к двум изданиям «Доктора Живаго», а сама наша книга – гораздо шире, она расскажет о написании романа, о решении Бориса Пастернака отдать ее итальянскому издателю Фельтринелли, об общении между ними в то время, когда Коммунистическая партия пыталась давить на Фельтринелли, а также о том, как западные издательства принимали решение опубликовать роман.
То, что осталось за рамками газетной публикации и то, что будет в книге, – это серьезные, почти абсурдные ошибки ЦРУ, когда они впервые пытались напечатать роман. Они связались с очень проблемным нью-йоркским издателем, и когда это не сработало, решили обратиться в голландскую разведку. Пришли в итоге к мнению, что Голландия – маленькая страна, и печать книги там привлечет меньше внимания, чем в Америке. Британские спецслужбы настаивали на том, что такой шаг ЦРУ не позволит заподозрить, что имело место и американское, и английское участие в операции. Главным опасением британцев был сам Пастернак – они хотели его защитить. Во-вторых, они решили, что операция окажется менее эффективной, если будет зримо американской, – тогда она будет расцениваться Кремлем как чистая пропаганда.
Как вы знаете, в 2008-м Иван Толстой написал книгу о том, что ЦРУ хотело увидеть книгу как часть плана по номинированию Пастернака на Нобелевскую премию. Еще в 2007-м Толстой читал большую лекцию об этом, до того как книга появилась. И когда я начал заниматься этой темой, то увидел, что обвинения в причастности ЦРУ к публикации появились почти немедленно, начиная с 1958 года. Были всевозможные предположения и домыслы об их участии.
– В советской прессе или американской?
– Были публикации и в американской, и в британской печати. Например, кусок, который я цитирую, опубликован в 1958-м в американском издании. В 1972-м Фельтринелли сам написал статью в The Sunday Times, и вновь стали появляться домыслы. Мой соавтор, Петра Кувей, написала статью в конце 1990-х о голландском издании «Доктора Живаго», когда голландский офицер разведки признался ей, что они работали с ЦРУ, – это было первое официальное подтверждение. Они предполагали, что публикация книги была сделана для Нобелевской премии. Они ошибались, этого не было. А потом вышла книга Ивана Толстого, который тоже говорил о связи публикации с Нобелевской премией. Потом вышел труд профессора Лазаря Флайшмана, где он говорил, что участие ЦРУ было минимальным – через финансирование эмигрантов, которые и опубликовали роман. Так что я подумал: единственное, как ответить на все эти вопросы, – спросить ЦРУ.
– И вы это сделали!
– Подумал, что это простой шаг. И для меня оказалось сюрпризом то, что никто прежде эти документы не запрашивал! Да, я попал вовремя – 50-летний срок секретности закончился. А их методика такова, что, если документы не компрометируют источники или их методы, нет никаких причин документы скрывать.
Да, это заняло много времени. Они обратились к своим архивам, посмотрели, что в них находится, решали, что можно опубликовать и каким образом, что-то сократили. Что показывают документы? Во-первых, что ЦРУ глубоко было вовлечено в процесс издания романа, причем дважды. Сначала – в голландском издательстве Mouton, и операция проводилась советско-российским подразделением американской разведки, практически всем.
– Как много людей?
– Не знаю. Имена офицеров не называются, агентство убрало их из документов. Но они доказывают, что это – их операция, публикацией занимались не эмигранты. Да, эмигранты использовались для распространения романа, в Ватиканском павильоне в Брюсселе на Всемирной ярмарке.
Во-вторых, что мне показалось интересным, Белый дом отдал ЦРУ право «эксплуатировать» роман, как они это называли, и ни Госдеп, ни USIA (Информационное агентство США, госструктура, ныне не существующая. – Slon) не были к этому причастны вообще. Я был также потрясен тем, насколько много энтузиазма было у сотрудников ЦРУ, когда они его прочитали. Надо помнить, что в середине 50-х в ЦРУ работало очень много русских – тех, чьи родители бежали от большевиков и кто вырос, говоря по-русски дома. Многие люди стали работать в правительственных американских структурах. Так что прочитать книгу для ЦРУ вообще не было проблемой. Глава этого подразделения служил в Москве во время Второй мировой войны, прекрасно говорил по-русски, и для него лично прочитать роман тоже было легко.
Остальные документы приоткрывают завесу тайны над сложностями, о которых я упоминал в начале интервью, – о неудачной попытке издать роман в Нью-Йорке. А кроме того, у них было много проблем из-за того, что они полагали – прикрытием будет Mouton, и это будет официальным изданием, и таким образом ЦРУ сможет защитить авторские права – от Фельтринелли. Не получилось, и именно это породило слухи о причастности спецслужб и эмигрантов к публикации романа.
После кампании вокруг Нобелевской премии ЦРУ решило сделать второе издание, которое описывалось внутри агентства как совершенно секретное, никакие партнеры вообще не привлекались. «Black operation», как они это называли. Так было напечатано 9 тысяч миниатюрных копий романа в бумажной обложке, которые распространялись по разным каналам в Европе и на Международном фестивале молодежи в Вене (в 1959 году).
И все эта история существовала в более широком контексте «книжных» программ ЦРУ, которые были запущены в 1956–1957 годах, через подразделения «Радио Свобода / Свободная Европа». Одно из этих подразделений занималось распространением литературы в Восточной Европе, другое – в Советском Союзе. Во время холодной войны они издавали миллионы и миллионы книг – обеспечивали переводческие права американским издателям, переводили книги на русский, использовали разные возможности для их распространения. Американские путешественники, бизнесмены или ученые, западные европейцы, которые приезжали в Советский Союз, привозили с собой 3–4 книги и раздавали советским гражданам. А те, в свою очередь, приезжая в Европу или Америку, тоже получали бесплатные экземпляры книг. Во время холодной войны таким образом были опубликованы целые библиотеки.
– Я знаю американку, которая выросла в русской семье и которая называет эту программу по поддержке книгопечатания одной из лучших идей ЦРУ, – для обычных граждан отправлять книги в Советский Союз было очень дешево.
– Сразу после того, как появилась статья в The Washington Post, я получил письмо от одной американки, которая написала, что ездила в СССР как исследователь от Университета Индианы в 1972 году. Она писала, что перед поездкой группа стандартно обсуждала планы – что посмотреть, с кем встретиться в СССР, а в конце встречи все они получили книги на русском – для того чтобы их там раздать. Это были Хемингуэй, Фолкнер, Сэлинджер, изданные на русском. В группе подозревали, что это какая-то правительственная программа, возможно, что и ЦРУ, но они не знали этого наверняка. Официально был указан или Госдеп, или кто-то еще. Но каждый, кто выезжал, получал книги.
– Как вы пришли к этой идее – написать книгу о Пастернаке?
– Когда я попал на лекцию Ивана Толстого, я заинтересовался темой и начал читать и писать о Пастернаке.
– Вы читали его прежде?
– Да, «Доктора Живаго». Но тогда я стал читать биографии, разные материалы о нем, например, книгу Роберта Конквеста 1962-го года «The Pasternak Affair» (в русском переводе – «Мужество гения: дело Пастернака». – Slon), начал переписываться с будущим соавтором, Петрой. Тогда я еще не думал о книге, мне было просто интересно. А вот когда вышла книга Толстого, то стало понятно, что документов там нет. И как журналист я захотел их получить. И чем больше я читал (особенно книгу «Пастернак и власть», опубликованную в 1990-е и в 2001-м), тем больше понимал, что есть много материалов, в том числе о холодной войне, и вся переписка, и мемуары, которые могут быть собраны в единый рассказ – о драме холодной войны, которая сопровождала публикацию «Доктора Живаго». Мы решили: почему бы и нет?
Мы привлекли разные силы в этот проект. Петра – славист, ее специальность – «русский язык и литература», она перевела стихотворения Пастернака, уже знала эту историю, потому что опубликовала несколько статей в конце 1990-х о голландском издании. Я оказался в состоянии поработать над американской частью исследования, изучить документы на английском и французском, она – на русском, голландском, немецком и итальянском. Так что у нас появилась возможность изучить архивы во всей Европе.
– Когда книга выйдет?
– В июне 2017-го, одновременно в США, Великобритании и Нидерландах.
– А как же Россия?
– Я полагаю, что наш нью-йоркский издатель попробует продать права на издание в России. Как я это понимаю, большинство иностранных издательств дожидаются публикации книги, а потом смотрят на спрос, заслуживает ли он вложения средств в перевод и публикацию у себя. Очень немногие покупают права сразу.
– В чем главная разница между вашим исследованием и исследованием Ивана Толстого?
– Мы точно знаем, что делало ЦРУ, а что не делало, основываясь на документах. Я не хочу оценивать книгу Толстого. Меня не интересуют сравнения. Это разные книги, написанные в разное время, с разных точек зрения. Я просто хотел бы, чтобы читали книгу и получили от нее удовольствие.
– Вы знаете о существовании мичиганского издательстве Ardis, конечно?
– Да.
– Они работали с ЦРУ?
– Я не знаю, работали ли они с ними напрямую. Не думаю, что [основатель издательства] Карл Проффер был бы в этом заинтересован. Но, знаете, ЦРУ никогда не приходило и не предлагало деньги. То, что они делали: давали деньги одному фонду, тот давал другому, в итоге они приходили в третий. Вы никогда бы не увидели руку ЦРУ.
– Хорошая работа!
– Да, это их работа – скрывать свою деятельность. Но ЦРУ ведь не только книгоизданием занималось, а совершенно разной деятельностью: и художественными выставками, и концертами, и изданием журналов в Европе. Так что их рука во всех благотворительных фондах была невидимой.
– Совсем недавно была публикация и о причастности ЦРУ к поддержке Джексона Поллока.
– Но он об этом не знал. Он думал, что его поддерживает один из фондов, который вывозит его картины в Европу. И это метод, каким ЦРУ работает.
– То же самое произошло с Пастернаком, ведь так? Он ведь так и не узнал о связи издания романа с ЦРУ?
– Нет, так и не узнал. Он знал, что книга опубликована и распространяется в Брюсселе. Он читал статью в «Шпигеле» и подозревал, что это сделали эмигранты. В конце концов, он увидел экземпляр книги и очень расстроился: там было очень много ошибок, потому что текст публиковался по черновому варианту рукописи. Попросил своего французского переводчика Жаклин де Пруайяр издать правильную версию романа на русском. Она это, кстати, сделала, он вышел в University of Michigan Press, но к этому времени Пастернак уже умер.
– Видимой связи с Ardis нет. А с другим большим издательством, выпускавшим также много русскоязычной литературы в Нью-Йорке?
– Издательство имени Чехова... Скорее всего, да. Наверняка да.
– И великое американское кино «Доктор Живаго» – тоже?
– Нет! Это – Голливуд, просто Голливуд. Фельтринелли продал права на создание фильма большому итальянскому продюсеру, который заполучил Дэвида Лина как режиссера. Они не нуждались ни в какой помощи ЦРУ. Успех фильма был запрограммирован с самого начала.
– Встречались ли вы с сотрудниками ЦРУ, которые участвовали в операции? Кто-то из них жив?
– Нет, к сожалению. Офицер разведки в Гааге умер за несколько лет до того, как я заинтересовался предметом, а голландский разведчик умер за два дня до моей встречи с ним. Очень жаль. Мы договорились о встрече, и он неожиданно заболел. Мы встретились с его женой, которая оказалась бывшей разведчицей, работавшей на MI-6. Так что с ней тоже было интересно поговорить. И у нее до сих пор хранится копия книги, с оттиском «6 сентября 1958». Они забрали с печати один экземпляр себе, и он у нее хранится дома.
Все, кто участвовал в этой операции, уже мертвы – больше 50 лет все-таки прошло. В лучшем случае, если бы кто-то остался жив, им могло бы быть сейчас за 90. К сожалению, это было слишком давно. С другой стороны, если бы не прошло 50 лет, вряд ли бы ЦРУ предоставило мне документы.
– Вы изучали советскую прессу в части кампании против Пастернака?
– Да, публикации вокруг Нобелевской премии. Конечно, мы изучали освещение прессой в момент после объявления Пастернака лауреатом, и в книге эта кампания займет три-четыре части.
– Его ведь сразу обвиняли в связях с ЦРУ, уже тогда?
– Да, его называли американской, западной марионеткой и предателем. Оскорбления были бесконечными. Кампания против него была ужасной, почти круглосуточной. Если на него не нападали в газетах, то нападали по радио. Если не нападало радио, то обвинения содержались в речах советских официальных лиц, студентов Литературного института, Союза писателей... Это было невероятно.
– Как вы расцениваете действия КГБ, которое все же получило вызов из Америки? И сейчас мы точно знаем, что это так...
– Я думаю, что с самого начала советская реакция была невероятно глупой. Если вы почитаете записки, которые опубликованы, в частности, в книге «Пастернак и власть», то увидите, что звучали предложения напечатать 3 тысячи экземпляров книги, засекретить их в библиотеках, сделать так, чтобы никто не имел к ним доступа и просто сказать: «Мы его напечатали!» Ничего бы этого не было! Предложение было правильным. Если бы Советский Союз опубликовал бы небольшим тиражом, но опубликовал роман (как сам Пастернак, кстати, и предлагал), не было бы этой дискуссии на Западе. Пресса объявила роман запрещенным, он стал экзотикой, и это позволило продать роман миллионными тиражами. Невероятный был бестселлер, а ведь обычно русские книги ими не становятся...
– А что касается сегодняшней деятельности ЦРУ, то, как думаете, используются те же методы?
– Литература больше не оказывает такого влияния, как прежде. Конечно, ЦРУ, как и любые другие спецслужбы, как и российские, используют социальные медиа, интернет, Facebook, Twitter и так далее. Они были бы глупцами, если бы не использовали. Так что мы можем вполне безопасно предположить, что они это делают.
– Пока вы работали над книгой, что вас больше всего – какие факты – удивило?
– Несколько вещей. Мне просто очень хотелось знать, что они на самом деле делали, чтобы быть способным ответить на этот вопрос. Во-вторых, то, что ЦРУ стояло не только за первым, но и за вторым изданием книги, которое они печатали в своей штаб-квартире в Вашингтоне. Меня также поразило, как быстро все развалилось с нью-йоркским издателем. Я был еще удивлен энтузиазмом сотрудников разведки, когда они получили рукопись, – они так убеждали других своих коллег использовать этот роман!
– Любили литературу.
– Очень! Холодная война ведь была войной идей тоже, и более чем чего-либо еще, наверное. Вообще ЦРУ в те годы, в 1950-е, состояло, наверное, из наиболее либеральных интеллектуалов по сравнению с остальным американским политическим классом. Они заканчивали лучшие университеты, знали языки и верили, что холодная война – война идей. Так что интересовались не только литературой, но и историей искусств, экономикой и распространяли такие издания в Восточной Европе.
– Чем будете заниматься дальше?
– Работать, как и прежде, в The Washington Post.
– Освещать проблемы национальной безопасности?
– Точно.
