К чему ведет признание России «гибридным» режимом?

Давно интервью на узкоспециализированную тему не вызывало такого широкого обсуждения в сетях, как недавнее интервью политолога Екатерины Шульман «Росбалту» о классификации политических режимов. Будучи академическим политологом, Шульман в последние два года стала заметным публичным интеллектуалом – выступает на радио, ТВ, дает интервью. Ее любит аудитория. Она хорошо говорит, стремясь простым языком изложить некоторые темы современной американской политологии. Большое достоинство Шульман в том, что она выступает жизнерадостно и оптимистично, политологический оптимизм – ее сознательный бренд.

В сетях есть полемический мем «всепропальщики», от выражения «все пропало». После начала третьего срока Путина, разгрома движения за реформы и «Крымнаша» многие политологи и публицисты, считавшие до этого, что Россия продолжает переживать «демократический транзит», пришли к выводу, что политический режим Путина перешел в состояние стагнирующего авторитаризма и теперь нереформируем. На этом фоне точка зрения Шульман о «гибридном режиме» внезапно прозвучала оптимистически. Она впервые была изложена в яркой статье в 2014 году в «Ведомостях», поддержана ею в нескольких публичных выступлениях, а в конце 2016 года Дмитрий Губин («Росбалт») взялся расспросить Шульман подробнее, какие режимы гибридны, а какие нет. И (с подачи Григория Голосова) случилась буря. Объявление России не авторитарной страной, а одним из многих «гибридов» со спящими демократическими институтами было воспринято как оправдание нынешнего режима.