Линкор немецкого военного флота «Бисмарк». Фото: Ullstein bild / Getty Images
Восемнадцатого августа 1941 года в Берлине собралось представительное совещание генералов и управленцев, чтобы обсудить проблемы военной экономики в свете очередных указаний фюрера. В докладе министра вооружений и боеприпасов Фрица Тодта звучат мрачные нотки: людские ресурсы практически исчерпаны. А между тем только, цитирую, «для самых срочных программ главного направления выставляются требования на следующую дополнительную рабочую силу: строительство подлодок – 30 тысяч (ныне уже занято 145 тысяч), производство танков и полугусеничных тягачей – 20 тысяч (ныне 44 тысячи), боеприпасы для зенитной артиллерии – 19 тысяч (ныне 19 тысяч)».
Тут я на минутку остановлюсь, чтобы уточнить: цитируется подлинный протокол, а не роман-альтернативка. А то очень уж фантастично звучат эти цифры для русского уха. Ведь в России каждый школьник знает, что в июне 1941-го Германия напала на СССР, значит, в августе по всему фронту шли грандиозные сражения, от которых зависел исход Второй мировой. Танки, пехота, артиллерия – вот что решало в те дни судьбу рейха. Но Гитлер и Тодт, судя по цифрам, думают иначе. Уж не они ли та самая «компания двоечников, орудующих в истории», о которой говорил герой Тихонова в фильме «Доживем до понедельника»?
Чем помогут подводные лодки в степях Украины? Правильно, ничем. Но, как видите, в эти судьбоносные дни на их производстве работает втрое больше народу, чем на танковых конвейерах. Садись, Адольф, два.
Сколько танков в линкоре
Казалось, Гитлер учел уроки Первой мировой: не затягивать войну, не воевать на два фронта, не лезть в колонии. Решение «немецкой проблемы» (растущее население при ограниченной территории) лежало, по его мнению, на восточноевропейских равнинах. Брестский мир 1918-го послужил фюреру путеводной звездой – тогда у немцев почти получилось, осталось убрать слово «почти».
