Прямая линия с Владимиром Путиным. Фото: kremlin.ru
Прочел у одного политолога, что, оказывается, многие до сих пор путают ежегодную пресс-конференцию и прямую линию. Сначала удивился – столько лет уже живем с Путиным, что, кажется, по-другому и не жили никогда. Дети, родившиеся при Путине, выросли. Некоторые даже нарожали детей. Вероятность того, что и эти дети вырастут при Путине, весьма и весьма велика. Что ж тут путать? Пресс-конференция – для журналистов, прямая линия – для всех людей всех прочих профессий.
А потом подумал – так ли уж велика разница?
Их проблемы
«На прямую линию уже поступило более миллиона сообщений!» – рапортует телеведущая. Когда готовили пресс-конференцию, она же рапортовала, что на ежегодную пресс-конференцию аккредитовались представители из полутора тысяч СМИ. Или из двух тысяч СМИ. Это не важно. То и другое не укладывается в голове. У подавляющего большинства и журналистов, аккредитовавшихся на пресс-конференцию, и просто граждан, обратившихся на прямую линию, примерно одинаковые шансы поговорить с вождем. То есть никаких. Выиграют единицы. Это лотерея.
Считается почему-то, что граждане жалуются на беды, а журналисты задают острые вопросы. Но это неправда. Просто описывают оба мероприятия люди, причастные к миру медиа, а им (нам) хочется ведь возвыситься над скопищем обычных смертных. Всем хочется.
Но на самом деле разница – в паре нюансов. На пресс-конференции бывает обязательный злобный иностранец с каверзным вопросом. Англичанин или американец. Возможен украинец – совсем злобный, но по принятым официально правилам игры – не совсем иностранец. Необходим иностранец добрый – из Китая или из Ирана. И, конечно, журналист свободного СМИ. Злобному иностранцу будет устроен вежливый нагоняй, добрый услышит вожделенный рассказ о нежной дружбе с товарищем Си, оппозиционный журналист, захлебываясь от навалившегося счастья, перечислит за отведенную ему минуту все проблемы со свободами в стране. И получит в ответ сочное, запоминающееся, обтекаемое ничего.
